Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
Я пошел рядом с ним к выходной двери поликлиники.
— Давайте я вас подвезу.
— Нет.
— С Мартелем плохо?
— Предпочитаю это не обсуждать. Он настаивает, чтобы об этом никто не знал.
— Я частный сыщик, давайте я отвезу вас.
Сильвестр покачал головой. Но он задержался на террасе над стоянкой и постоял, моргая на солнце, какой-то момент.
— Что с ним случилось? — не отставал от него я.
— В него стреляли.
— А это уже дело официальное, вы это знаете? Моя машина здесь.
Я взял
Я спросил, когда запустил мотор:
— Где они, доктор?
— В Лос-Анджелесе. Хорошо, если вы сможете попасть на магистраль до Сан-Диего — у них дом в Бретвуде.
— У них есть другой дом?
— Очевидно. Я записал адрес.
Дом находился на Сабадо-авеню, улице с трехрядным движением из больших испанских домов, построенных где-то в двадцатых годах. Это был один из тех исчезающих анклавов, где при соответствующем настроении вы можете почувствовать очарование предвоенного залитого солнечным светом мирного Лос-Анджелеса. У Сабадо-авеню не было при въезде знака о сквозном движении.
Дом, который мы разыскивали, был крупнейшим и красивейшим на улице с затейливыми оградами и фонтанами. Дверь отворила Джинни, ее было не узнать с зареванным лицом, с припухлыми глазами и искаженным ртом. Она тут же начала рыдать, припав к белому халату Сильвестра. Он гладил ее по вздрагивающей спине свободной рукой.
— Где он, Вирджиния?
— Он уехал. Мне пришлось идти к соседям, чтобы позвонить вам. Наш телефон еще не подсоединен. — Ее слова прерывались рыданиями. — Он сел в машину и уехал.
— Давно?
— Не знаю, я перестала замечать время. Прямо после моего звонка.
— Значит, меньше часа, — сказал я. — Он сильно ранен?
Она качнула головой, все еще прижимаясь к Сильвестру.
— Его ранили в живот. Боюсь, что у него сильное внутреннее кровоизлияние.
— Когда?
— Час или около того. Я точно не знаю. Хозяева, сдавшие дом в аренду, не оставили часов. Я дремала, мы не спали почти всю ночь. Кто-то позвонил в дверь. Муж открыл. Я услышала выстрел и побежала вниз и увидела его сидящим на полу.
Она посмотрела на свои ноги. Вокруг них на паркете виднелись ржавые пятна, похожие на высыхающую кровь.
— Вы видели, кто стрелял?
— Фактически не видела, слышала, как уезжала машина. Мой муж, — она повторяла эти слова, будто они могли помочь ему и ей сохранить то, что у них было.
Вмешался Сильвестр:
— Мы не можем заставлять ее стоять здесь, получается, что мы ее допрашиваем. Один из нас должен вызвать полицию.
— Ее следовало бы вызвать прежде, чем вы выехали из клиники.
Джинни подумала, что я ее в чем-то обвиняю.
— Мой муж не позволил бы мне этого. Он сказал, что это будет означать конец всему.
Ее тяжелый взгляд метался из стороны в сторону, будто конец всему для нее уже наступил.
Сильвестр успокаивал ее, обнимая
— Что вам нужно?
— Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!
— Из-за этого поднялся шум?
— Вы слышали выстрел?
— Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.
— Вы видели машину?
— Я видел отъезжающий «роллс-ройс», а может быть, «бентли». Но спустя некоторое время.
От него не было проку. Я попросил показать, где телефон. Через заднюю дверь он ввел меня на кухню. Это была одна из тех кухонь космического века, сверкающих металлом и контрольными панелями, готовых отправиться на лунную орбиту. Человек показал мне телефон и ушел из кухни, чтобы избежать новых осложнений для себя.
Через несколько минут прибыла патрульная машина, а следом за ней машина капитана Перлберга, занимающегося расследованием убийств. Немного спустя мы нашли «бентли» Мартеля. Она отъехала недалеко. Ее сверкающий передок воткнулся в охранительную ограду в конце Сабадо-авеню. За оградой пустырь склоном спускался к краю обрыва, за которым открывался Тихий океан.
Мотор «бентли» все еще работал. Мартель уткнулся подбородком в руль. Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную голубизну неба.
Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди сделали быстрый обыск, попытались найти мартелевскую сотню тысяч, но не нашли и следов их ни в машине, ни в доме. Тот, кто убил Мартеля, забрал и его деньги.
К этому времени Джинни стало немного лучше, и Сильвестр дал Перлбергу разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной вместе с ними и записали весь разговор.
Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в прошлую субботу. Их зарегистрировал местный судья. В тот же день он арендовал этот дом, полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.
Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда это произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.
— Но ваш муж был жив, — сказал Перлберг. — Что он сказал?
— Ничего.
— Но он должен был что-то сказать.
— Только то, что я не должна никого вызывать, — сказала она. — Еще он сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не так, уже позднее.
— Как позднее?
— Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не было часов. Я сидела и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица. Он не говорил со мной. Казалось, что он подвергся глубокому унижению. Когда я окончательно поняла, что он плох, я пошла к соседям и позвонила доктору Сильвестру. Она кивнула в сторону сидящего рядом с ней доктора.