Омут
Шрифт:
— Говорите. Я слушаю, — сдалась Софи.
— Прекрасно. Вот вам резюме. Некоторые коммерсанты придерживаются иных взглядов, чем мы. Но значит ли это, что мы не должны помогать друг другу?
— Вы хотите помочь?
— Я хотел бы оказать услугу.
— Бескорыстную? — улыбнулась она.
— Зачем хитрить? Конечно, нет.
— Что же вы хотите?
— Условий я не ставлю. Сначала послушайте сказку, которую я случайно подслушал.
—
— Может быть, она покажется вам правдоподобной.
— Разве эта сказка для меня?
— Может быть, она и вас заинтересует… Слушайте. В некотором царстве, в некотором государстве, назовем его условно РСФСР, жили-были трудящиеся. Они трудились и, вполне понятно, получали за это зарплату. Каждый получал не так уж много, но вместе немало. И поэтому государство всячески оберегало денежки от злых разбойников и придумывало всякие хитрости, как их сохранить, так сказать, по пути следования. Ну что? Интересно?
— Сказка как сказка.
— Это была присказка. Сказка впереди. И заключается она в том, что в банке придумали везти деньги пароходом с небольшим охранением. И повезут.
— Это все?
— Если нашего друга заинтересует сам факт, он сможет узнать все остальное.
— Вы собираетесь продавать тайну по частям?
— Нет. Больше мне нечего продавать.
— Где же — приобрести «все остальное»?
— Я думаю, остальное можно получить бесплатно. Назовите ему фамилию — Самойлович. И все.
Софи не знала, что сказать.
— Я так и не поняла, почему вы не обратились непосредственно к адресату.
— Прежде чем войти в личные отношения, я хотел бы заслужить известное доверие.
— Вы думаете, я его доверенное лицо?
— Вам не обязательно им быть. Вы просто передадите то, что слышали. Это ведь просто.
— Я бы не сказала.
— А по-моему, просто. Каждый из нас всего лишь что-то слышал и что-то сказал. Не более.
— Вы очень хитрый хитрец.
— Я сказал честно, я не бескорыстен.
— Что же вы все-таки хотите?
— Да ведь мы почти в одинаковом положении.
— Как так?
— Оба, в сущности, посредники. Может быть, я чуть больше. Что из этого…
— Вы предлагаете мне перепродать вашу тайну?
— Наши сведения. Так будет точнее. И никакой речи о продаже. Если наш друг реализует полученные сведения, я думаю, он отблагодарит нас. А сейчас о чем говорить? Я ведь даже не назвал общую сумму… Ту, что повезут.
— Она велика?
— Велика. Но точную цифру я не знаю.
Они оба говорили уже вполне серьезно.
— Мне
— Вы сделаете, доброе дело, — убежденно сказал Шумов.
— Добрые дела делаются бескорыстно. Поэтому не считайте меня в доле.
Он покачал головой с огорчением.
— Напрасно. Напрасно вы так. Я уверен, деньги вам очень пригодятся.
— Спасибо.
— Разрешите откланяться…
Она пристально смотрела ему вслед. Шумов сбил ее с толку. «Кто же он все-таки? Разгуливает с полуувядшим цветочком. Такие на гроб бросают. Смешно. Неужели смерть ходит в костюме песочного цвета?..»
Разумеется, раньше Техника новость узнал Барановский.
Они стояли у окна, будто случайно встретившись в коридоре клиники. Под окном прогуливались больные в халатах мышиного цвета.
— Это серьезно, Софи. Я должен подумать.
— Конечно.
— Чертовски заманчиво дать этому предложению ход.
— Когда вы скажете свое решение?
— Медлить тоже нельзя. Может быть, обсудим его вместе?
— Где?
— Хотя бы у вас.
— Когда?
— Сегодня. Вечером я играю в шахматы с Воздвиженским, а потом провожу вас. Это будет естественно.
Воздвиженский выиграл традиционную партию. Выиграл, как ему показалось, не совсем справедливо.
— Вы играли сегодня несколько рассеянно, — сказал он партнеру.
— Да? Усталость, наверно.
Они посмотрели друг на друга. Барановский в самом деле рассеянно, потому что думал не о шахматах, а Воздвиженский — сочувственно.
— Усталость — естественное состояние человека. Природа просто сигнализирует нам, что пора отдохнуть.
— В наше-то время? Поэт сказал, покой нам только снится.
— Время действительно парадоксальное. В шестнадцатом году казалось, что устали все. От войны, от старой власти… А сейчас энергии хоть отбавляй. Все в движении, в борьбе, в спорах.
Барановский протестующе повел головой:
— Только не я. Споры решились на полях сражений.
— Главный, спор. А бесчисленные вытекающие проблемы? Как реально устроится жизнь?
— Образуется.
— Я тоже так думаю. Но многие горячатся. По любому поводу. Возьмите хотя бы искусство.
— Это не моя сфера.
— Да в ней черт голову сломит. Перед войной все заполонили декаденты. Теперь они почти все сбежали. Остались крикуны с плакатами: