Он бережет твой сон
Шрифт:
«Никогда мне не привыкнуть к этой новой моде. Но опять же, в 1880-х, когда мать была молодой, она носила кружевной корсет, высокие ботиночки на кнопках, шляпки и платья длиной до пола».
Стерлинг вздохнул, вдруг ощутив ностальгию по спокойной загробной жизни, где тревог по поводу одежды попросту не существовало.
Он занял сиденье рядом с Билли, который нашел свободное место у окна. «В поезде я тоже всегда стремился сесть там же, – вспомнил Стерлинг. – Когда мы с Энни навещали наших друзей в Уэстпорте, я всегда занимал место у окна, и Энни никогда не жаловалась. Интересно,
Взглянув на встревоженное выражение лица Билли, Брукс увидел, насколько глубоко тот обеспокоен. И порадовался, что Кэмпбелл закрыл глаза. «Может, он сможет немного расслабиться, – понадеялся Стерлинг. – Придется ему собраться с силами для встречи с тем парнем, Чипом Холмсом».
Им понадобилось сорок пять минут, чтобы добраться до Ямайки в Квинсе. Оттуда доехали на метро до Пятьдесят девятой улицы в Манхэттене.
«Мы прибыли на час раньше», – отметил Стерлинг, пока они поднимались по ступеням на улицу. Тьму рассеивали фары крайне напряженного уличного движения и рождественские украшения во всех окнах. «Надеюсь, Билли потратит лишнее время на прогулку. Я не был в этой части Манхэттена сорок шесть лет. Все выглядит так же, и все-таки совсем по-другому. «Блумингдейл» никогда не изменится. Однако не вижу отеля «Александр». Мне всегда нравилось там останавливаться. Лучшее место во всем мире».
Брукс следовал по пятам за Билли по Парк-авеню. Деревья в центре острова сияли белыми огнями. Воздух был холодным, но ясным. Стерлинг оценивающе вдохнул, хотя не нуждался в кислороде. Тонкий аромат вечнозеленых деревьев, витавший в воздухе, заставил вспомнить другие празднования Рождества.
Они начали прогулку в деловой части города и миновали дом 475 по Парк-авеню. «Мой босс жил там, – вспомнил Стерлинг. – Он всегда приглашал нас с Энни на шумные новогодние вечеринки. Интересно, что с ним стало? Я ни разу не заметил его в Небесном зале ожидания, и никогда не видел со свистом пролетающим в райские врата».
Именно тогда очень старый человек с тростью в руке заковылял из здания и сказал швейцару:
– Мой водитель опаздывает. Вызови мне машину, сынок.
«Это же он, мой босс! – ахнул Стерлинг. – Джош Гасперо. Ему лет сто, наверное! Хотелось бы его поприветствовать, но учитывая состояние дел, подозреваю, что мы увидимся достаточно скоро».
Билли был на полквартала впереди, Брукс поспешил его догнать, оглядываясь через плечо несколько раз, наблюдая, как босс нетерпеливо постукивал тростью по тротуару. «Он ничуть не изменился», – умилился Стерлинг.
«Сент Реджис» находился на Пятьдесят пятой улице, но Билли продолжал идти на юг по Парк-авеню. На Пятидесятой повернул направо и прошел несколько кварталов к западу от «Рокфеллер-центра».
«Я снова здесь, – радовался Стерлинг. – Прекрасное место для празднования Рождества. Бьюсь об заклад, знаю, что у Билли в голове». Через пять минут они оказались перед великолепной елкой с тысячью разноцветных огней, озаряющих каток.
«Вот тут-то все и началось, – улыбнулся про себя Брукс. – Уже в следующем году». Вместе они смотрели на фигуристов и слушали музыку, гремевшую над катком. «Держу пари,
Билли повернулся, чтобы уйти. Стерлинг хвостом тащился за ним по Пятой авеню и поднялся следом по ступеням собора Святого Патрика. «Решил помолиться», – догадался Стерлинг. В тот же миг, как они вошли в дверь и увидели величественную красоту собора, на Брукса нахлынула неизбывная тоска. Голова заполнилась картинами радости и покоя, которые он видел на лицах людей, приближающихся к открытым Небесным вратам. Опустив голову, Стерлинг опустился на колени рядом с Билли, который зажег свечу возле алтаря.
«Он молится за свое будущее на земле. Я – за свое в вечности. Чтобы оказаться на Небесах хотя бы за час до Рождества…». Брукс почувствовал слезы на глазах и прошептал:
– Пожалуйста, помогите мне завершить мою миссию на земле, чтобы я стал достойным Его.
Когда они вышли из собора несколько минут спустя, Стерлинг был наполнен благодарностью и сожалением. Он понял, что наконец начал по-настоящему ценить дар жизни земной и дар жизни вечной.
В отеле «Сент Реджис» Билли вошел в бар «Кинг Коул», сел за маленький столик и заказал себе «Перье».
«О, они здесь все переменили, – удивился Стерлинг, оглядываясь вокруг. – Но фрески знаменитого Максфилда Пэрриша над барной стойкой те же самые. Я всегда любил его творения».
Было уже около пяти вечера, бар был заполнен посетителями. «Прекрасно помню встречи с друзьями здесь за бокалом вина после работы», – ностальгировал Стерлинг. Точно так же как сейчас люди общаются с приятелями, наслаждаясь обществом друг друга. По крайней мере эта традиция осталась неизменной.
Две молодые женщины за соседним столиком бросали на Билли кокетливые взгляды, но тот был слишком погружен в свои проблемы, чтобы что-то замечать.
В пять двадцать Стерлинг заметил, что Билли готовится к встрече. Он расправил плечи, потягивая «Перье», и следил за дверью. Десять минут спустя, когда руководитель звукозаписывающей компании, лысеющий мужчина со спутником – тот самый, что посещал «У Нор» – стремительно появился в дверях, Билли являл собой неотразимое обаяние.
Они пересели за большой столик. «Ну, для меня-то всегда найдется местечко», – хмыкнул Стерлинг, занимая свободный стул и наблюдая за будущими компаньонами. Потребовалась всего одна минута, чтобы понять – Чип Холмс топ-менеджер звукозаписывающей компании, а Эли Грин возглавлял нью-йоркский офис.
Холмс разговаривал по-деловому, в стиле «сказано-сделано».
– Ты хорош, Билли, очень хорош. Поешь по-особенному, что заставляет меня верить – ты, безусловно, станешь знаменитым.
«Прямо мысли мои читаешь», – согласился Стерлинг.
– Кроме того, у тебя прекрасная внешность, что является большой редкостью среди мужчин-исполнителей…
Стерлинг молча аплодировал поведению Билли на протяжении получасовой встречи. Тот выглядел и говорил уверенно, с признательностью, но не унижался, когда Холмс излагал условия договора и обещал оказывать всяческую поддержку и помощь, если понадобится.