Он целует нежно
Шрифт:
– Не думаю, что мне это понадобится. Хорошо, я это сделаю.
– До свидания, Ксю, – он улыбнулся лучшей улыбкой на свете, развернулся и очень быстро покинул парк.
Я спохватилась только тогда, когда зазвонил мой телефон.
– Ксюша, ты где, млин, пропадаешь?
Услышав его гневный голос, я хотела было сунуть визитку в чехол от телефона. Но потом вспомнила, что моя открытка пропала. Вдруг это Мирон её нашёл.
Спрятала подарок незнакомца в сумочке во внутреннем кармане. И тут же почувствовала сильный захват чужой руки на своём плече:
–
– Я нечаянно.
– Давай, идём в машину. Надо срочно ехать, чтобы оформить все разрешения. Ты близкая родственница ей.
– Да, конечно, Мирон. Спасибо большое тебе.
А ведь я даже не спросила, как зовут моего незнакомца.
Глава 17
Бабушку прооперировали только через неделю. Но я так и не смогла с ней увидеться. Перед операцией мне не разрешали, потому что она была очень слаба. А после – она так и не пришла в себя.
Практически месяц я провела в больнице, в палате рядом с бабушкой. Мирон сначала сильно злился, потом жалел меня и, казалось, переживал. Привозил каких-то светил в медицине, но никто не давал положительных прогнозов. Вообще больше никаких прогнозов не давали.
Когда на комиссии было решено отключить бабушку от аппаратов, поддерживающих жизнедеятельность, Мирон договорился, чтобы нам предоставили отдельную платную палату. Он оплатил её лечение ещё на полгода.
Но Новый год я встречала уже без неё. Нет, Мирон предложил поддерживать её жизнь столько, сколько я захочу. Но одной ночью её не стало. Я сразу почувствовала это, как только переступила порог больницы. И поняла: теперь моя жизнь бесповоротно изменилась.
Весной Мирон уговорил меня уехать отдыхать. А на годовщину свадьбы потребовал своё. Конечно, близость с ним случалась и до этого дня. Просто происходило всё быстро и без его замечаний. Но в эту ночь я поняла, как по-настоящему я влипла.
Утром первым делом отыскала визитку незнакомца. Год назад я спрятала её у Мирона дома – где мы сейчас живём – под паркетом.
Взяла и внесла этот экстренный номер телефона в свои черновики в мобильнике. Между строк моих записочек и пометок по домашним делам. Мирон не должен догадаться, даже если и прочитает эти рецепты с цифрами. Если кто-то спросит меня, зачем я это сделала, то не смогу внятно ответить на этот вопрос.
Странное предчувствие заставило меня тогда так поступить. Кто знал, что спустя три года этот номер спасёт мне жизнь.
Дальше понеслось: не то надела, не такая причёска, не так смотришь и даже не так улыбаешься. И это мелочи по сравнению с тем, что я вообще не получала никакого удовольствия от наших отношений в постели. Более того, болезненные ощущения так и сопровождали меня со времён моей первой ночи с ним. Секс, как я поняла, совсем не для меня.
А Мирон стал требовать всё больше и больше. Раздражался и нервничал,
А всё без толку. Даже Сушинская при всей своей доброте не смогла мне помочь. И лечила, и уговаривала, и объясняла. Заботилась и оберегала, но моя семейная жизнь превращалась в настоящий ад. Она предложила родить малыша. Но выяснилось, что Мирон категорически против детей. Может, лет так через десять или пятнадцать, заявил он.
Вторую годовщину свадьбы я встретила с температурой под сорок. Он не посмел ко мне притронуться. Подождал, как обычно. Он умеет ждать. И увёз меня в горы, где мы провели целый месяц. Я старалась, как могла. Терпела и пыталась подстроиться под мужа, раз уж угораздило меня родиться такой бесчувственной.
Спустя ещё какое-то время не вытерпела и обратилась к специалисту, который разбирается в данных вопросах. Вот тут-то и выяснилось, что проблемы, скорее всего, не у меня. А Мирон и слышать не хотел о совместном посещении врача.
Наоборот, после этого стал вести себя агрессивно и… как хозяин положения. Больше не было прелюдий и цветов, ласковых слов и долгих поцелуев. Казалось, что он только и ждал повода, чтобы со спокойной совестью брать то, что, как он считал, принадлежит ему по праву.
Я, понимая, сколько он сделал для меня, ещё почти год пыталась терпеть и идти ему навстречу, как он просил. Потом стала рассматривать разные варианты. Пожить отдельно, чтобы соскучиться. Или найти такую работу, чтобы хоть ненадолго отвлекаться от тягостных мыслей.
Только как это всё реализовать, если у меня нет никакого образования. Он в своё время попросил одного знакомого, чтобы тот взял меня к себе секретарём. Секретарь – это громко сказано. Так, сидела рядом с приёмной, выполняла разные мелкие поручения. Совсем не удивлюсь, если сам Мирон и платил мне зарплату.
Я стала откладывать деньги, которые он давал мне на личные расходы. Надо сказать, что муж не скупился. С ним я никогда ни в чём не нуждалась. Кроме главного, кроме любви…
Потом стала продумывать более детальные планы. Как уйду от него, как уеду в другой город, чтобы не вспоминать о несчастливой жизни после смерти бабушки. Сниму жильё, найду работу. Или даже две. И стану, наконец, свободной. Не совсем, конечно, свободной – кредит-то сам собой не погасится. Но ведь всё всегда в наших руках.
Отпраздновав нашу третью годовщину свадьбы, я решилась с ним поговорить. Предложила разъехаться на время. Он ничего не понял или не захотел понять. И буквально через пару дней меня уволили с работы. Совпадение? Не думаю.
Все эти неприятные события только ускорили моё решение. Посидев пару недель дома, я сообщила ему, что развод не такая уж плохая идея для нас двоих. Не справляюсь я, не дотягиваю до его уровня и желаний.
Только Мирону так не казалось. В ту ночь, когда я ему сообщила о своём решении, выяснилось, что ситуация вышла из-под моего контроля. И уже давно.