Он дал нам Свободу
Шрифт:
Впереди, в нескольких метров от него, находился небольшой скалистый выступ, который Максиму надо было обогнуть. В этом месте, лес был значительно гуще, чем на других участках тайги, и скорость продвижения вперёд, Максиму поневоле пришлось сбросить. Еловые лапы низко свисали над землёй.
Максим пригнулся и немного наклонил голову, что бы ни зацепить эти ветки, и бесшумно проскользнул под ними. Когда он опять поднял голову, то вдруг резко, насколько это было возможно..., остановился и встал, как вкопанный. Прямо перед ним, метрах в десяти от него, стоял медведь. Живой, злой и невредимый....
– Шатун...!
– почему-то очень спокойно
Максим знал, что медведи в этом районе тайги, даже в летнее время, появлялись довольно редко, видимо что-то в нём их не устраивало и поэтому, встреча с мишкой для него сейчас, была почти полной неожиданностью.
Для косолапого, внезапное появление Максима, тоже было такой же абсолютной неожиданностью. При его появлении, медведь, испугавшись, рыкнул и чуть отпрянул в сторону. Увидев Максима, быстро пришел в себя, и особенно не раздумывая, начал медленно подниматься на задние лапы. При этом он, почему-то даже не рычал. Не считал нужным....
Максим, действуя, как на автопилоте, сдёрнул с себя карабин, передёрнул затвор и вскинул его к своему плечу. Максим, так же машинально отметил про себя, что по мере вставания медведя на задние лапы, ему поневоле приходилось, понемногу поднимать голову всё выше....
– Хорош экземпляр, ничего не скажешь...! Но мне почему-то кажется, что он, не совсем вовремя мне попался...
– так же опять, до удивления спокойно, про себя, отметил Максим.
Он сейчас в полной мере осознавал всю опасность своего положения. Медведь, который по каким-то причинам не укладывался на зиму в берлогу, представлял собой серьёзную угрозу и опасность, для кого бы то ни было. Хоть для зверя, хоть для человека. Сейчас он был голоден, зол и беспощаден. И в достижении своей, не очень то высокой цели, а цель у него была всего лишь одна, это кого-нибудь просто сожрать с потрохами, ему могло помешать только одно...
– его собственная смерть....
Но мишка умирать вовсе не собирался, а как раз наоборот, он сам намеревался и хотел, причём очень хотел безобразник, лишить кого-то жизни и слопать его. А поскольку вокруг, кроме Максима больше никого не было, то медведь решил, что для осуществления его, пусть не совсем благородной цели, а именно вкусно пообедать, подойдёт и этот чудак на лыжах. Он приглушенно, с удовольствием зарычал, предвкушая близкую трапезу, и сделал шаг навстречу своему потенциальному обеду, то есть навстречу нашему несчастному Максиму.
Максим поймал на мушку правый глаз медведя, и сам упёрся в него своим взглядом. Смотрел в него, не отрываясь и не мигая. Он смотрел в глаза медведю и ничего там не видел. Они ничего не выражали. В них была холодящая душу пустота. Они смотрели на Максима бесстрастно и безучастно. В них даже не было ни злобы, ни ярости, а только одна безудержная, слепая, и непоколебимая звериная решимость.
Максим, как вкопанный в землю, неподвижно стоял на лыжах. Эти самые лыжи сейчас, ему очень здорово мешали. Максим был через эти мерзкие, и ненавистные лыжи, крепко привязан к самой земле. Он не мог при случае ни отпрянуть, ни отскочить в сторону, или попытаться, как-то увернуться от опасности в лице Топтыгина (вернее, от его прожорливой морды...). Хотя он прекрасно понимал, что это практически бесполезно и неосуществимо. Но, так или иначе, Максим был лишён возможности для осуществления какого-либо манёвра. Не мог же он попросить медведя немного подождать, пока он освободится от своих лыж...? Медведь, при сложившейся обстановки не понял бы Максима, и скорее всего, не откликнулся бы на эту несерьёзную просьбу.
Глаз медведя по-прежнему маячил на кончике ствола карабина. Максим так же был по-прежнему, даже как-то подозрительно спокоен. Первый холодок, появившейся чуть пониже сердца, который Максим ощутил, когда неожиданно увидел косолапого любителя "не поспать"..., в родной берлоге, куда-то полностью улетучился, исчез. Максим сейчас не испытывал ни страха, ни тем более паники. Он был спокоен и предельно расчётлив, почти как легендарный и неуязвимый агент 007. Или как бухгалтер в своей уютной и тёплой бухгалтерии.
– Я попаду ему точно в глаз..., - пристально глядя в этот самый медвежий глаз, думал Максим. Он был абсолютно уверен, что не промахнётся - Пуля пройдёт через голову и выйдет с тыльной стороны черепа. Мишка обречён. Это так же точно, как и то, что я жив...
– и добавил про себя - До сих пор...! Но медведь не рухнет замертво, не упадёт на месте, где он сейчас находится. В агонии, не обращая никакого внимания на боль, он рванётся ко мне и перед своей кончиной попробует, и, скорее всего, это ему удастся сделать, а именно содрать шкуру с моей головы. Я даже не могу попытаться удрать. Лыжи не дадут мне это сделать. А второй выстрел я сделать, просто не успею. Слишком маленькое расстояние между нами. Хотя для медведя, что бы он отдал концы и отбросил свои длинные когти, хватит и одного выстрела. Но это меня почему-то мало успокаивает - думал Максим.
Вдруг Максим, безотчётно, на уровне подсознания почувствовал и поймал себя на мысли, что о его мирных рассуждениях, кроме его самого, знает кто-то ещё...! Он теперь , с удивлением и определенным любопытством, не отрываясь, смотрел медведю в глаза, и ему вдруг показалось, что косолапый читает его мысли.
– Мистика, какая то...!
– мелькнуло в голове Максима, но это ощущение, что с его мыслей снимают копию, никуда не исчезло.
Между "Михаилом..." и Максимом проходила дуэль, шло состязание, и не только между когтями медведя и карабином Максима. Состязание шло, на каком то другом уровне, неизвестном Максиму. И ставка была - жизнь....
Они..., человек и лесной зверь, стояли у невидимого барьера, как на самой настоящей дуэли.
Может быть, когда-то, очень давно, так же стояли у барьера, за которым была смерть, Пушкин и Дантес, Лермонтов и Мартынов! Один из дуэлянтов был человеком, другой был диким зверем в человеческом обличие, готовым на убийство, для того, что бы насладиться кровавым пиршеством на его могиле.
Максим, конечно же, не знал, что медведь, действительно, что-то понял своей медвежьей головой. А именно, что ни при каких обстоятельствах, он в живых не останется. Даже если он на последнем издыхании искалечит или даже убьёт Максима, то всё равно своей добычей он воспользоваться не сможет. Просто не успеет, поскольку к этому времени, он сам наверняка сдохнет....
И "топтыгин" сделал свой выбор. Кто его знает, но он, наверное, всё же подумал о том, что лучше быть голодным, но живым, чем мёртвым, и тоже всё равно голодным.
Он еще раз, очень внимательно посмотрел на Максима, как бы изучая и запоминая его на будущее. Затем медленно, вроде как, еще раздумывая, опустился на передние лапы и так же медленно, как бы нехотя и через силу, помимо своей железной, медвежьей воли, стал удаляться вглубь тайги. Он ни разу даже не оглянулся. Видимо не считал нужным. И вскоре, этот незадачливый мишка, исчез совсем, в лесной, таёжной чащи.