Он хотел воевать на МиГе
Шрифт:
Женщины потащили меня к воде и я понял, сейчас будут топить. По плеску воды было слышно, что рядом с берегом болтается резиновая лодка. Это совсем хреновый выбор, я ведь не моряк, а летчик, и моя законная привилегия убиться, крепко стукнувшись об землю.
Но со стороны моря послышался шум катера и греческая речь. Меня поволокли в обратную сторону и забросили в багажник автомобиля. Руки у «студентки» были стальные — анаболики она, что ли, жрет?
Уже в багажнике я стал задыхаться — вся носоглотка была ведь забита кровавыми сгустками — но это пытка долго не продлилась. Машина остановилась, меня выбросили из багажника. Я, крутя головой, смог зацепить край ленты за камень и отлепить ее от ноздрей. Морского шума уже не было слышно, значит, мы въехали на несколько сот метров в гору.
Было слышно,
Потом услышал, как «студентка» Ада идет в мою сторону, как взводит курок — жизни оставалось всего несколько секунд. И тут весь окружающий мир разом отразился во мне.
Наклон поверхности, размер камней под спиной и задницей, тени от лунного света. Перед самым выстрелом я изогнулся как червяк. Меня словно ударило булыжником, но я понял, что пуля вошла в плечо. Я снова резко изогнулся и вторая пуля вошла мне в ногу — калибр небольшой, застряла в мягких тканях.
— Ты что там из него бефстроганов делаешь? — окликнула Шейла.
Ада наклонилась, чтобы всадить мне пулю в голову, а я тем временем распрямился и снова согнулся, рывком — зацепил её за щиколотку и свалил с ног. Затем крутанулся и… покатился вниз по склону.
Меня било и мозжило — это был концерт боли; камень расквасил мне нос, сук пробил тело между ребрами, потом кусок кровельного железа разорвал кожу на кисти — меня сбросило на крышу какого-то строения. Здесь уже удалось чуть высвободить руку.
Я стал пилить пластик наручников о рваный зазубренный край железного листа. Когда ко мне приблизилась Ада, у меня уже были свободные руки — я швырнул в нее обломок кирпича, ухватился за какую-то ветвь, сдернул себя с крыши и снова покатился вниз. Пуля свистнула около моего уха. Поверхность, по которой я кувыркался вниз, безжалостно избивала меня еще минуты три, но в конце траектории я въехал в стеклянную дверь.
Осколки проткнули меня в нескольких местах. Но одним куском стеклышка я разрезал обертку на ногах. А когда рядом оказалась Ада, притворился, что без сознания. Пока она пыталась разглядеть, где мне проделывать очередную дырку, рассек ей этим куском стекла связки голеностопа, а как она повалилась, артерию на шее. И снова помчался вниз, падая, подскакивая на одной ноге и кувыркаясь. Опять грянул выстрел, может быть Шейла пальнула, но я уже прыгнул в воду с пристани и поплыл на огонек проплывающего судёнушка, толкая воду одной более-менее работоспособной ногой и одной неискалеченной рукой.
Как-то доплыл. Меня перетянули через борт крепкие черные парни. Я лежал на палубе, истекая водой и кровью, а на меня смотрели нелегальные мигранты из какой-то части Африки, в очередной раз «освобожденной» и ограбленной.
— В кармане моих штанов двести долларов, а когда доплывем до порта, дам вдвое больше — у меня есть кредитная карта. Только не бросайте меня в воду, — сказал я и отключился.
5. 2013
Дверь открыла пожилая женщина и по темным очкам сразу признала в визитёре иностранца.
— Извините за вторжение, я ищу Ивана Будневского. А, судя по табличке на двери, это его квартира.
— Вы опоздали, он умер в прошлом году. Кстати, вы — кто?
— Я из Штатов. Моя фамилия Гальяно. Извините за мой плохой русский и за следующий вопрос. А вы кто?
— Я — Мария Фалькевич.
— Войти можно?
Не дожидаясь ответа, он сделал несколько шагов вперед. Первое, что бросилось в глаза в комнате — это маленький серебряный МиГ-15 на малахитовом постаменте, красивая штучка. Гость оглянулся и, не найдя ничего лучшего, сел на облепленный кошачьими волосами стул. А женщина осталась стоять у входа в комнату. Пожилая, но отнюдь не ровесница Нейлу Хэнделсону. А еще Гальяно увидел на стене фотографию Хэнделсона, наверное десятилетней давности — на фоне экспонатов авиационного музея в Кубинке.
— На память о той войне? — Гальяно махнул головой в сторону серебряного самолетика.
— Да, — односложно отозвалась женщина.
— Простите, но летчик Иван Будневский в Корее не воевал. В 64-м советском авиакорпусе, развернутом в Маньчжурии, служил капитан Рудневский, но он был вовсе не из Ленинграда, а из Одессы, и погиб в июле 1952, причем на земле, в автокатастрофе.
— Если будете стрелять, то разрешите я сперва полью цветы и покормлю кошку, — сказала женщина буднично.
— Да с чего вы взяли?
— Я же знаю, вас послала та ведьма.
— В проницательности вам не откажешь. Но я слишком долго искал… вашего мужа. Шейлы Хэнделсон также не стало в прошлом году… Скажите, он симулировал?
— Нет, — решительно сказала женщина. — Он очень хотел быть тем, кто воевал на МиГе.
— А вы? Почему вы пошли на это? Я бы еще понимал, из-за его пенсии, но он ведь сменил имя и не получал ее.
— Я любила его… несмотря на его вставные зубы. За тягу к небу, во всех смыслах.
— Спасибо, — детектив встал и пошел к двери.
— Эй, Гальяно, или как вас там, — она окликнула его, когда он был уже около выхода. — Меня и в самом деле зовут Мария Фалькевич. Только я не из Мукдена, а из Торжка. Хэнделсону тоже повезло, когда он, ткнув пальцем в телефонный справочник, попал на меня.
6. 2043
— Меня зовут Иван Будневский. Я летаю на МиГе. Миг-50 — отличная машина стратосферного и орбитального боя для середины 21 века. Максимальная скорость — пять «махов», скорость разворота — два «маха», два двигателя с векторизованной тягой. Полет и оружие управляются одними мыслеусилиями через нейроинтерфейсы, которых, если честно, у меня под этой кепкой немало, — молодой, лет тридцати, офицер приподнял фуражку и показал разъемы коннекторов на выбритой а-ля ирокез голове. — Когда я лечу, то мне кажется, что у меня четыре, а на форсаже и все шесть крыльев. Неделю назад у меня был пятьдесят второй боевой вылет и на фюзеляже моего самолета нарисовалась восьмая звездочка. Стратосферные и орбитальные силы атлантистов до недавнего времени безнаказанно бомбили города и села Боливарианской республики от Огненной Земли до Никарагуанского канала. Их орбитальные платформы и дроны обрушивали на мирных людей, на дома, на скот, посевы и леса сотни тысяч пенетраторов, каждый из которых был начинен миллионами поражающих элементов — микро и наноразмера, отравляющих и разлагающих живую плоть, разрушающих растительные ткани и стройматериалы, питающихся энергией распада. И мы должны были испортить им праздник. Так?
— Так, — хором детских голосов отозвалась аудитория.
— И мы это сделали. Мы атаковали орбитальные платформы, прорезая их прикрытие из истребителей, мы били их штурмовики, используя преимущество в скорости и управлении оружием, мы оглушали их дроны ионизированным аэрозолем и сжигали целыми тучами, используя плазменные боезаряды. Работа спорилась, вместе с нашими боливарианскими товарищами мы очистили небо Латинской Америки от мрази, и каков итог? Я получил отпуск и завтра полечу к своей жене Маше. Сегодня же командование попросило меня показать боливарианским пионерам — вам, ученики асунсьонских школ — основные элементы воздушного боя. Исполнять я их стану на небольшой высоте, так что будет видно. Устраивайтесь поудобнее и ни за что не ешьте попкорн, ведь когда вы станете задирать голову вверх, то рискуете поперхнуться. И не забудьте надеть очки «дополненной реальности», чтобы рассмотреть всё в подробностях — тем ребятам, которые захотят стать пилотами, это пригодится.