Он и Она
Шрифт:
В общем, для всех Мышка Варюшка – моя новая подружка.
И почему бы не взять ее с собой на домашний праздник? Познакомить с семьей.
И даже если фея не сподобится поднять свой пухлый, аппетитный, сука, знойный зад и приехать, то Женька стопудово передаст ей, что я утешился. Если ей до сих пор не передали бывшие коллеги…
Фея явно все оценила, когда увидела нас на террасе.
Не ожидала, Наташа?
А мы тут все уронили…
***
Уронили
Себя уронила...
Твою ж…
Я дернулся, чтобы ей помочь, но что-то крепко держало меня за руку. Вернее кто-то..
Мышка Варюшка. Еще и смотрела так укоризненно. Хм. Это еще что такое?
Разве я давал ей право так смотреть? Ревность? Нет, малышка, мне это не нужно!
Надо было быстрее объяснить ей политику партии.
А пока…
Пока я смотрел на разбитую коленку своей бывшей феи и...
Твою мать, я мучительно хотел до нее дотронуться!
Не до коленки. До феи...
Эти широко распахнутые глаза, и губы… приоткрытые, влажные.
Фак!
И мой предатель тут же встал по стойке смирно!
Но я не зря плачу Тому Форду за его брюки и пиджаки, даже если сильно жмет – не особенно видно, что я эрегирую на право и на лево.
Зачем она так открывала рот? Неужели не соображала, какие мысли в голове у мужиков, когда они видят этот роскошный овал?
Только присунуть! Больше ни о чем!
С какой бы радостью я схватил бы ее за подбородок и всунул член до гортани! Так, чтобы слезы из глаз, чтобы вздохнуть не могла!
И отрабатывала бы за все те дни, что мой парень лежал в отключке!
Я ведь даже дрочить нормально по ее милости не мог!
Перед глазами была она. Обнаженная, на белых простынях, с костром волос.
Вот она поглаживает свою грудь, приподнимая ее, чуть сдавливая, лаская. Потом уделяет внимание соскам, берет палец в рот, а потом проводит этим пальцем по упругим вершинкам. Потом одна ее рука тянется вниз, туда, где розовеют нежные складки выбритого лобка. И прячется ее маленькая веселая кнопочка, которая позволяла мне управлять ее оргазмами.
Она начинает ласкать себя. И я ласкаю себя, глядя на нее. А потом…
А потом, появляется этот ее белобрысый гандон - ее бывший, Трошин - и все портит.
Сука.
Что б тебя…
Воспоминания о моих грязных и несостоятельных мечтах заставили жилы на моей шее вздуться от ярости.
А фея все так же лежала на полу. С кровоточащей коленкой.
И смотрела на нас снизу вверх.
Но почему-то мне казалось, что все наоборот. Она смотрит сверху вниз...
Хорошая позиция получилась. Идеальная просто.
– Больно, Наташ?
Она ведь поняла, что я не о коленке?
Я же «считывал» этот
Еще ресничками похлопай до кучи!
Да, да, я видел, какой у неё был взгляд, когда она заметила на террасе меня и Мышку! Ей казалось, что мы ее не заметили!
Мышка, может, и не заметила.
Но я не мышка.
Я все увидел. И никого ни с кем не перепутал, в отличии от некоторых.
Зрение у меня прекрасное!
Если я вижу, как кто-то трахается или целуется - я вижу кто это! Прекрасно вижу!
Так что...Терпи, Наташ, терпи! Атаманом станешь…
Больно, когда разбивают сердце да?
Даже когда сердца нет.
Она еще и язвить умудрялась, истекая кровью!
«Спасибо, что помог!»
Да, я не подал ей руки, потому что…
Потому, что если бы подал, если бы коснулся ее, не знаю… сломал бы точно!
Или...
Не хотелось думать что было бы если бы я осмелился до нее дотронуться.
Фак.
Мы с Мышкой зашли в дом.
– Андрей, мне кажется твоя мама уже давно всех звала, пойдем к столу?
– Иди. Я сейчас.
– Ты куда?
Я удивленно поднял бровь. Что за вопросы, мышка? Тебе не кажется, что ты что-то попутала? Видимо, мышке не казалось, ну, ладно, что ж…
– Милая, кажется, мы договаривались, что ты не будешь задавать подобных вопросов! Никогда.
Надула губы.
Куда же больше-то? Я и так знал, что у нее там миллилитров пять гиалуронки! Она еще хвасталась секретарю, что сделала по дешевке, как модель для мастера и «совсем не видно, что сделано, да?» Ошибаешься, мышь, все видно. Ладно, дуй свои губы пока я добрый…
Я отправил ее в сторону столовую мягким шлепком по упругой попе – без всякого удовольствия, каюсь! А сам…
Меня, наверное, инопланетяне похитили, потому что я открыл шкаф на кухне – точно знал, что у мамы там аптечка, обжегся, когда мы с Алексом и них дворе прошлым летом мясо жарили. Схватил, что там надо? Перекись, салфетки стерильные, где-то еще должна быть мазь. но ее нет...
Надо было мне ей помогать, а?
Видел же, что еле слезы сдерживала.
Да уж, содрала прилично, кровь текла ручьем.
И я как садист поливал перекисью, зная, как ей больно!
Мне тоже больно, зараза рыжая! Очень больно!
В груди. Окаменело все.
И ничего не хочется.
А она снова язвила, огрызалась.
Не она сдала инфу о том, что мы расстались в желтую прессу? Интересно, а кто тогда? Может, Трошин этот «еёйный» - как любила с издевкой говорить моя бабушка?
Почему нет? С этой падлы белобрысой станется!
И любовницей она моей не была. Тут – ладно – погорячился.
Не была.