Он любил вас. Девушка из Пантикапея (сборник).
Шрифт:
— Вы, наверное, волнуетесь?
— Есть немного… — Федор улыбнулся.
— Мы все — тоже…
— Понимаю.
— Спасибо вам за ваше предложение… Сейчас это. все рассматривается… Но в принципе, понимаете, в принципе это возможно. Мне поручено поблагодарить вас…
— Служу Советскому Союзу!
— А теперь относительно вашей кандидатуры… Это пока не решено. Это будет решаться отдельно.
— Я просил бы учесть, что я лучше всех готов сейчас к выполнению этого задания.
— Хорошо. Мы учтем это… Вы, кажется,
— Да.
— Поздравляю вас! Большого вам счастья!
— Спасибо!
— Всего хорошего, Федор Андреевич.
«К чему бы этот вопрос о женитьбе? — обеспокоенно подумал Федор, положив трубку. — Неужели из-за этого могут послать Витьку? Он ведь холост… Вот трепло! — выругал он себя. — И кто меня за язык тянул?..»
Он выбрался из макета, стал быстро ходить по залу.
«Витька моложе, — говорил себе Федор. — Витька — инженер. Он еще невероятно много может сделать. Наверняка больше меня… А в ракете я опытнее… У меня тверже рука… Как мне все это объяснить им? Как объяснить?»
Он подошел к окну, резко распахнул створки. Внизу, под окнами, слегка раскачивались верхушки сосен. Институт стоял в лесу. Густой запах хвои ворвался в зал вместе с легким порывом ветра. «Страшно то, — думал Федор, — что никто не будет со мной об этом говорить. Никто не будет выслушивать мои доводы. Решат где-то там, далеко и все. Скажут: женился пусть остается… и потом бейся головой об стенку…» Внизу, под окнами, слегка раскачивались и тихо шумели сосны. Они видели всякое. Они были ко всему равнодушны.
14
— Федя…
— Да…
— Я сегодня наводила порядок в шкафу и примерила твой мундир…
— Ну и как?
— Представь, он мне очень идет… Я в нем такая строгая…
— Ты и без него строгая…
— Без него, увы, не очень. Но, знаешь, я хотела сказать не об этом…
— А о чем же?
— Когда я его примеряла, я увидела на мундире значок космонавта… Это правда?
— Что — правда?
— Что ты космонавт?
— Правда.
— И ты летал?
— Да.
— А почему об этом нигде не сообщалось?
— Это была тренировка, О тренировках давно уже не сообщают.
— И ты еще полетишь?
— Возможно.
— Почему ты не сказал этого мне сразу?
— Что я могу полететь?
— Что ты космонавт…
— А ты что, не полюбила бы меня тогда?
— Глупый! Как я могла тебя не полюбить?
— Ну вот поэтому я и не сказал…
— А знаешь, когда я увидела этот значок, мне стало страшно.
— Из-за чего?
— Из-за того, что я могу тебя потерять… Я вдруг поняла, что без тебя мне жизнь не нужна…
— Не надо об этом, Ася. Ни говорить, ни думать. Запомни: военный я летчик или космонавт — шансы примерно одинаковы. Даже, может, космонавтам спокойнее… Так что думать не о чем… Договорились?
— Да, да… Конечно… Прости меня, Федя! Я дура, да?
— Я
— А знаешь, Федя… Я вот иногда думаю: что было бы, если бы мы с тобой не встретились тогда у фуникулера?.. Неужели мы могли вообще не встретиться?
— Это исключено. Мы встретились бы у Кости Ибрагимова… Или у Новицких… Я все равно собирался к ним зайти… Или где-нибудь еще… Даже просто в булочной на Московской… Мы не могли не встретиться! Понимаешь — не могли!
— А куда ты должен будешь полететь?
— Это пока не решено.
— А когда?
— Не скоро. У нас сто лет впереди!..
15
В двенадцатом отделе появился еще один дублер — Андрей Кедровских, плотный, румяный сибиряк с задорным, пухлым и вздернутым носом. Так и хотелось подойти к нему и сказать: «Чего это ты задаешься, а?».
Федор знал Андрея по школе космонавтов. Там о его выдержке ходили легенды.
Федор понял, почему он здесь появился. Значит, полет решен. Значит, начинается подготовка. И вполне понятно, что в этом случае, когда космонавт идет на верную смерть, лучше иметь в запасе лишнего дублера. И именно такого, как Андрей Кедровских.
В общем, Федор отлично понимал все соображения тех, кто прислал сюда Андрея. И не обижался. Они действовали правильно. На их месте он, видимо, действовал бы так же. Но он знал, что Андрей не понадобится… Если, конечно, дублировать придется его, Федора.
В отделе все шло, как обычно. Не изменились существенно ни характер работы, ни ритм ее. Только меньше стало улыбок и шуток. Только больше стало плотно сжатых губ. Только все чаще и чаще космонавты ловили на себе печальные взгляды людей. Об изменившемся характере полета уже знали и думали все. Но при космонавтах об этом пока не говорил никто.
Лишь после того как было опубликовано решение Женевского совещания глав правительств, лишь после того как весь мир узнал о той встрече, которую приготовит человечество гигантскому болиду возле пояса астероидов, — лишь после всего этого открыто заговорили о полете и в двенадцатом отделе. В это утро Сергей Михайлович пришел в комнату к космонавтам и, основательно, видно, надолго усевшись на диване, закурил.
— Как самочувствие, мальчики? — спросил он.
— Отличное, — ответил Федор.
— Бодро идем ко дну, — добавил Виктор.
Андрей Кедровских промолчал. Он все еще не освоился и чувствовал себя стесненно.
— Как вы думаете, — спросил Сергей Михайлович, — сколько ракет уведет с собой космонавт?
— Много. — Виктор усмехнулся. — Иначе ничего не выйдет.
— Чем больше, тем лучше, — заметил Андрей. — Тем меньше, значит, их останется на Земле.
— Половину всех ракет. — Сергей Михайлович стряхнул пепел с папиросы. — Каждая страна дает половину. Так записано в протоколе.