Он между нами жил... Воспомнинания о Сахарове (сборник под ред. Б.Л.Альтшуллера)
Шрифт:
Понять устройство советской системы нелегко. Помню, как во время нашего разговора в августе 1978 г. Сахаров сказал, что это трудно даже тем, кто в живет СССР.
Андрей Сахаров был удостоен норвежской Премии за свободу слова в 1979 г. В 1981 г. он стал почетным доктором по физике университета в Осло, а в 1986 г. был избран действительным членом Норвежской академии наук и литературы.
Ровно семь лет назад, в дни голодовки Андрея Сахарова и его жены Елены Боннэр, когда все мы боялись за их жизнь, президент Норвежской академии наук и литературы академик и профессор истории Скодвин, академик и профессор права Анденес и ректор университета в Осло академик и профессор медицины Валер обратились к президенту АН СССР академику Александрову с предложением прибыть в Москву. Они собирались говорить
Сахаров с женой были в Норвегии один раз — в конце июня 1989 г. Почти через 14 лет после присуждения ему премии норвежский Комитет по Нобелевским премиям мира устроил обед в его честь. По счастливому совпадению Борис Альтшулер, близкий друг и помощник Сахарова, находился тогда в Осло и присутствовал на обеде. Во время пребывания в Норвегии Сахаров неоднократно выражал глубокую обеспокоенность развитием событий в своей стране.
Я хочу воспользоваться случаем и на этой конференции, в духе Сахарова, как частное лицо, обратиться к лауреату Нобелевской премии мира 1990 г. Михаилу Горбачеву, который должен 5 июня этого года отправиться в Осло и прочитать там Нобелевскую лекцию:
"Я глубоко обеспокоен ростом антисемитизма в Вашей стране и Вашим упорным молчанием по поводу этого весьма болезненного явления. Меня тревожит будущее более чем 2000 отказников, все еще ожидающих разрешения на выезд из Советского Союза. Их удерживают фактически в качестве заложников, в большинстве случаев под вымышленным предлогом, будто их отъезд нанесет ущерб безопасности государства. Меня тревожит, что до сих пор неизвестна судьба Рауля Валленберга. Я озабочен погромами, которые в эти дни обрушились на армян.
Я надеюсь, что лауреат Нобелевской премии Мира Михаил Горбачев найдет способ положить конец антисемитизму, позволит отказникам покинуть Советский Союз, сообщит нам, что случилось с Валленбергом, и защитит армян".
В заключение я хотел бы выразить своё восхищение силой и мудростью Елены Боннэр.
Карло Руббиа
Жизнь в служении науке
Находясь в Горьком, Андрей Сахаров продолжал заниматься физикой. Несмотря на тяжелые условия жизни и ограниченный контакт с коллегами, его ум постоянно был занят фундаментальными физическими проблемами. Мы, сотрудники ЦЕРНа (Европейский центр ядерных исследований, Женева), пытались помочь ему, насколько это было в наших силах. Оттиски статей отсылались ему сразу по выходе из печати, причем заказной почтой и с уведомлением о вручении. У нас сохранилось множество ответных открыток с подписью Сахарова и трогательными словами благодарности.
В этой короткой заметке я хочу отдать дань восхищения Сахарову как великому физику. Он внес огромный вклад в ту область, которой мы занимаемся. Даже если оставить в стороне роль Сахарова в создании водородной бомбы (главным образом именно за эти работы он был в возрасте 32 лет избран в Академию наук СССР), можно перечислить множество других его научных достижений. Несмотря на свою чрезвычайную вовлеченность в общественные дела, Сахаров оставался блестящим физиком-теоретиком.
Сахаров был у самых истоков исследования термоядерного синтеза. Совместно с Таммом он разработал "Токамак"- установку для магнитного удержания плазмы. (Первая публикация на эту тему восходит к 1956 г.)
Он внес значительный вклад в космологию в свете достижений современной теории поля. Ему принадлежат работы по развитию кварковой модели и вывод формулы для масс мезонов и барионов. Сахаров первым указал на нестабильность протона; эта идея позднее естественным образом возникла в теориях Великого Объединения, связывающих кварки и лептоны. В 1967 г. он показал, как определенные взаимодействия могут привести к избытку материи над антиматерией на ранней стадии развития Вселенной, когда бульшая часть первозданной материи аннигилирует с антиматерией еще до того, как Вселенная достигает возраста в одну секунду. Теоретические модели с тех пор были значительно усовершенствованы, но основное условие, впервые сформулированное Сахаровым и включающее нарушение СР-симметрии
Его возвращение из ссылки было большой радостью для всех нас. Мы имели честь принимать его в ЦЕРНе в июле 1989 г. Хотя тогда Сахаров уделил много времени членам Орловского комитета, он немало говорил и о физике, интересовался работами на LEP (электpонно-позитpонное накопительное кольцо, электpонно-позитpонный коллайдеp. (Прим. ред.)), который заработал в то лето. Он казался усталым, но мог в течение длительного времени безо всяких записей говорить о сложных технических проблемах.
Мы, сотрудники ЦЕРНа, потеряли коллегу, который показал нам, что научный подход и стремление к истине не должны ограничиваться лишь миром естественных наук. Сахаров дорого заплатил за свои принципы, но память о нем живет глубоко во всех нас.
Л.В.Альтшулер
Рядом с Сахаровым
Два послевоенных десятилетия я находился в близком общении с замечательными учеными России и в их числе с Андреем Дмитриевичем Сахаровым. Многие грани нашего своеобразного существования отражены в книге А.Д.Сахарова «Воспоминания» [1], а также в мемуарах В.А.Цукермана и З.М.Азарх [2], интеpвью Ю.Б.Хаpитона в «Пpавде» [3] и в моем интервью "Литературной газете" [4].
Огороженный колючей проволокой «объект», где мы жили и работали, был одним из многочисленных, разбросанных по всей стране островов большого "белого Архипелага", подвластного Первому Главному Управлению при Совете Министров СССР. Архипелаг возник после Великой Отечественной войны для решения одной, но очень трудной задачи — для создания советского атомного оружия. В то время таким оружием монопольно владели Соединенные Штаты Америки. И это вызывало в нашей стране ощущение незащищенности и большой тревоги. Помню, как однажды летом 1946 г. я шел по Москве со знакомым, командовавшим в годы войны артиллерией корпуса. Был ясный солнечный день. Посмотрев на пешеходов, мой спутник провел ладонью по лицу и неожиданно произнес: "Смотрю на идущих москвичей, и на моих глазах они превращаются в тени людей, испарившихся в огне атомного взрыва".
У всех, кто осознал реальности наступившей атомной эры, быстрое создание советского атомного оружия, нужного для восстановления мирового равновесия, стало "категорическим императивом".
С этой целью на объектах Архипелага были собраны высококвалифицированные ученые, конструкторы и инженеры, построены заводы и реакторные комплексы. Административным руководителем атомного проекта России стал бывший нарком боеприпасов Борис Львович Ванников, а научным руководителем — выдающийся ученый и блестящий организатор науки Игорь Васильевич Курчатов. За глаза его часто немного фамильярно называли «Бородой». Ситуацию лаконично отразил парафраз пушкинских строк:
Богат и славен «Борода», Его объекты несчислимы. Ученых бродят там стада, Хотя и вольны, но… хранимы.Наш объект находился в самом центре событий. Научное руководство его многогранной деятельностью до сих пор осуществляет замечательный ученый и человек Юлий Борисович Харитон. Образовавшееся на объекте содружество напоминало реторту, в которой развивались цепные реакции идей. Генераторами и катализаторами этих реакций в первое десятилетие часто становились Зельдович и Сахаров. Друг к другу они относились с огромным уважением. По словам Андрея Дмитриевича, "влияние Якова Борисовича на учеников и соратников было поразительным. В них зачастую раскрывались способности к плодотворному научному творчеству, которые без этого могли бы не реализоваться" [5]. В полной мере мобилизующее влияние Зельдовича испытали автор и другие экспериментаторы объекта. В одной лодке с экспериментаторами и теоретиками находились создатели новых приборов и новых методов изучения процессов, протекавших в микросекундном временном масштабе. Методический клан возглавлял физик и инженер "милостью божией" Вениамин Аронович Цукерман.