Он мне приснился. Тени

Зартайская Ирина

– Эй, Славка!

Это меня Витька окликнул. Он, оказывается, уже давно ждёт, пораньше пришёл. Я подбежал.

– А она чего? – Витька кивнул в сторону Эленки.

Я только плечами пожал.

Витька уточнять не стал – сразу всё понял.

– С нами пойдёт?

– Ага.

Эленка стояла и ковыряла носком туфельки землю. И казалась такой же маленькой, как в тот день, когда я её впервые увидел. Ещё и обезьяну свою взяла. Мне снова стало жалко девчонку. Ведь у неё от прежней жизни ровным счётом ничего не осталось, кроме этой игрушки. Платье ей

моя мама сшила. Она у меня здорово шьёт, и не скажешь, что не покупное. Эленке платье сразу понравилось. Она тогда маму в первый раз поцеловала. Робко, конечно, но маме большего и не надо. Ей вообще мало для счастья надо – такая уж она оптимистка. Папа её всегда так называет. Я у него спросил, что это значит, и он объяснил, что оптимист – это тот, кто считает, что стакан наполовину полон, а пессимист – что стакан наполовину пуст. Мне кажется, я пессимист. По крайне мере сейчас мне было жутко тоскливо: и оттого, что Эленка сирота, и оттого, что я не могу её сестрой назвать, и оттого, что с собой брать не хочу.

– Это твоя сестрёнка? – Я будто ото сна очнулся.

Передо мной стояла Карина и смотрела на Эленку своими большими серыми глазами.

– Это твоя сестрёнка? – повторила она и взглянула на меня.

Ну что я мог ей ответить? Я и так-то не люблю спорить, а уж Карине возразить – это мир должен перевернуться.

– Да… сестрёнка, – сказал я не очень уверенно.

Эленка помотала головой, но промолчала. Дуется. Ну и пусть, мне теперь всё равно.

– А можно мне с вами пойти? – Карина посмотрела на Витьку, потом на меня и добавила: – Я за твоей сестрой пригляжу.

И, прежде чем Витька успел что-либо возразить, я выпалил: «Конечно!» – и потащил его за собой. Когда мы оказались чуть впереди, Витька шепнул мне в самое ухо:

– Ты чего? Зачем они нам сдались? Дядя Феля говорил, женщины всегда беду приносят, особенно на корабле.

– Брось, – ответил я. – Мы же не на корабле, и лужа эта на море вовсе не тянет. Расслабься, Каринка за Эленкой присмотрит. А так бы нам с тобой пришлось – какая уж тут рыбалка!

Кажется, этот аргумент показался Витьке вполне убедительным. По крайней мере он, хоть и хмурился, но больше ничего про девочек не сказал. А сзади слышалось щебетание – тоненький голосок Карины и тихий смех Эленки.

Мы пришли быстро.

– Тут, что ли? – увидев эту лужу, я как-то усомнился в успехе предстоящей рыбалки.

– Наверное, – Витька, кажется, тоже был слегка удивлён.

Конечно, мы знали, что дядя Феля может что-то приукрасить, но представить, что в этой воде кто-то живёт, было трудно. На поверхности плавали веточки, сухие листочки и ещё какая-то пыль – иначе и не скажешь.

Карина посмотрела вниз:

– А щука здесь уже вяленая, что ли?

Мне даже немного стыдно стало, что мы её с собой притащили. Лучше бы она нашего позора не видела. Ежу ведь понятно, что мы тут никого не выловим.

– Вяленая – это такая порода? – спросила Эленка, тыча пальцем в воду.

– Да, – быстро среагировал Витька. – И мы вам сейчас это докажем.

Не знаю, что он имел в виду, но вид у него был решительный. Казалось, он из этого болота не то что щуку – кита без проблем вытянет. Даже меня заразил

своей уверенностью.

– А что? – сказал я, разматывая леску. – Не верите – идите в куклы играть. Потом сами увидите.

Я-то просто так сказал, для важности, а Карина всё всерьёз приняла. Она вообще очень серьёзная. Всегда домашнее задание делает, иногда даже на несколько дней вперёд. Я так не могу – всё на последний момент оставляю.

В общем, как я сказал, так она и сделала: взяла Эленку за руку и в сторону отошла, на площадку.

– Идём, – говорит, – от этих горе-рыбаков. Я тебе покажу, как замок из песка строить.

И ушла. Точнее, они обе ушли. А мы остались. С палками, лесками и грязной лужей.

– Вот и хорошо. Теперь нам никто не помешает, – радовался Витька, от нетерпения потирая руки.

Посмотреть на него – будто и вправду верит, что здесь можно что-нибудь поймать. Разве что старый башмак, да и тот не поместится.

– А тебе не кажется, – предположил было я, – что дядя Феля немного… присочинил? И на самом деле нет тут никакой щуки?

Витька взглянул на меня укоризненно, словно я не в дяди-Фелиной, а в его честности усомнился.

– Просто, – объяснил я, оправдываясь, – может, он сказал не «щука», а «штука». А мы неправильно поняли. Мало ли тут разных штук плавает?

И, как будто в подтверждение моих слов, на поверхности показался кусок пластика, со всех сторон облепленный мокрой паутиной.

Витька передёрнулся.

– Ерунда! – парировал он. – Не могло же нам одно и то же померещиться. Так не бывает.

И я подумал, что Витька прав. В конце концов, какая разница, есть тут щука или нет. Главное – процесс. Я слышал, что рыбалка успокаивает нервы. А мне сейчас это было как нельзя кстати. Мама, когда у неё, как говорит папа, «нервишки шалят», пьёт валерьянку. А папа, чтобы успокоиться, едет на рыбалку. Правда, он редко возвращается с уловом, зато всегда в хорошем настроении. Я ещё раз взглянул на тёмную воду и закинул удочку. Витька последовал моему примеру.

Так мы сидели, наверное, минут двадцать. Первым не выдержал Витька. Он вскочил и бросил удочку на землю.

– Нет здесь никакой щуки, и никогда не было!

Я посмотрел на него, такого красного от злости, и подумал, что рыбалка иногда оказывает и отрицательное воздействие.

– Ну да, – сказал я спокойно. – А как же дядя Феля? Или нам обоим померещилось?

– Сам знаю, – кипятился Витька. – Да мало ли, что он там видел! Может, это не нам, а ему показалось. У него после его плаваний глаза плохо видят, он сам говорил. Это оттого, что на море долго смотрел.

– Во-во, – согласился я. – И у нас так же будет, если мы тут ещё несколько минут проторчим. Давай сворачиваться, ну её, эту щуку…

И в этот самый момент, как раз когда я говорил «ну её», моя леска дрогнула. Да-да, по-настоящему, как у заправского рыболова.

– Клюёт, – прошептал я и повторил громче: – Клюёт!

Мы Витькой уставились на самодельный поплавок – жёлтую коробочку из-под киндер-сюрприза. Она то опускалась, то поднималась. И так это было удивительно, необычно и даже… красиво – я сразу и не сообразил, что делать. А Витька, которому вообще несвойственно терпение, как заорёт: