Он моя проблема
Шрифт:
В движениях мамы, набирающей воду в чайник и расставляющей на столе посуду, есть что-то успокаивающее и вселяющее чувство, что ничего такого не происходит, все непременно будет хорошо.
Мне вспоминается день, когда я узнала, что мама попала в больницу. Я тогда пришла из школы домой, абсолютно потерянная. В больницу меня не пустили, чтобы под ногами не путалась, и я понятия не имела, что мне делать. Однако как только я зашла в пустую квартиру, практически сразу раздался звонок в дверь. Екатерина Викторовна приехала вместе с Женькой и Евой, еще совсем маленькой, в коляске. Она точно также сразу прошла на кухню и начала греметь посудой, заставив меня пить чай, а потом и вовсе обедать. Всегда холодная
От этого воспоминания я, против воли, начинаю шмыгать носом. Так нельзя! Нужно быть сильной для Женьки!
— Ну, рассказывай, что у вас тут произошло, — мама наливает в чашки кипяток и усаживается с нами.
Женька делает глубокий вдох.
— Я ее спровоцировала. И она ушла. Без вещей. Взяла только ключ от машины. И машины тоже нет, я проверяла. Это я виновата!
— Пей чай, — мама ласково похлопывает ее по спине. — И чем же ты ее так расстроила?
— Папиным креслом, — туманно отвечает Женя, но сделав глоток чая, все же объясняет нормально. — Папу отметили на фото с какой-то девушкой. Красивой. Они с ним сидят в ресторане. И мама пришла в бешенство. Стала выбрасывать все его вещи, а их и так совсем мало осталось. Да и девушка эта — его коллега. У них корпоратив был, я почти уверена! Но мама ничего не хотела слушать. Она и ремонт этот чертов делает, чтобы о папе тут ничего не напоминало! И когда она захотела выбросить папино любимое кресло, я не выдержала. Накричала на нее, сказала, что я не хочу его забывать. Что он ушел из-за нее, потому что она кроме своего имиджа в соцсетях ни о чем больше не думает. Что она даже не спрашивает, как у меня дела. Что у нее невыносимые стандарты, которым невозможно соответствовать. И дальше, в том же духе. Она просто замолчала и ушла. А теперь, она пропала!
Ох ты, господи. Не могу сказать, что у меня время от времени не возникали о Екатерине Викторовне похожие мысли. Но в плане кресла и ремонта Женька абсолютно права. Представляю, как ей было тяжело, пока ее привычный мир рушился. И ведь она почти никогда не жаловалась, даже мне.
Невольно начинаю думать о Стасе. У Жени есть хотя бы я и моя семья. А еще любимая младшая сестренка. А Стас через такое проходил абсолютно один. Ну ладно, не совсем один. У него были Илья и Злата. И хоть я и не хочу больше никогда ее видеть, в этот момент я Злате даже немножечко благодарна. Хоть она и психопатка, но она все же она его поддерживала.
Но все же, лучше уж я буду благодарна Илье.
— Катя скоро вернется, вот увидишь! — успокаивает Женю моя мама. — Твои эмоции можно понять, хоть они и были высказаны так резко. Но вот ремонт у вас и правда не вовремя, невозможно же жить в такой разрухе! Вы же этим дышите! — мама роется в шкафчике под раковиной и выуживает там ведро и тряпки. — Машка, помогай. Давай хоть немного строительную пыль соберем, чего сидеть без дела?
Уборка действительно неплохо отвлекает. Нам втроем удается привести квартиру в максимально приемлемый, в данных условиях, вид. Хоть это и заняло несколько часов. Только вот Екатерины Викторовны до сих пор нет. И новостей от папы тоже.
Мы снова собираемся в кухне и мама, чтобы не сидеть без дела, приглядывается к морозилке.
— Давайте, сварю вам суп? — предлагает она. — И Еве давно пора обедать.
Пока мама возится с посудой, Женька перебирает номера в своем телефоне.
— Я уже не знаю, кому еще позвонить. Родственников обзвонила, спрашивала аккуратно, чтобы не напугать. Подруг тоже. И тренера, и парикмахера. Вот вернется и голову мне оторвет, что из-за меня могут пойти слухи, — Женька усмехается, но тут же снова мрачнеет. —
— С больницами твой папа разберется, — останавливаю ее я. Так она себя накрутит еще хуже.
— Так что, просто без дела сидеть? Я так с ума сойду!
— Зачем сидеть без дела? — вмешивается мама. — Порежь лучше морковку!
Готовка занимает нас еще на час. Потом мы обедаем вместе с Евой, в ее присутствии Женька старается вести себя как ни в чем не бывало, но все равно, ее лицо становится все бледнее с каждой минутой. Когда Ева возвращается к себе в комнату, повисает зловещая тишина. Только слышно, как где-то тикают часы. Даже мама уже выдохлась и устала изображать спокойствие.
Не выдержав, я достаю телефон и листаю новости, с ужасом ожидая наткнуться на что-то плохое. Мама моет посуду, Женька просто молча смотрит перед собой.
А от внезапного звонка в дверь нас всех подкидывает вверх. Как будто ударило током.
Глава 52
Когда в квартиру входит Екатерина Викторовна, Женька несколько раз моргает, словно убеждаясь, что ей не мерещится. Но ей не мерещится, это действительно она, хотя на себя она сейчас почти не похожа. На лице Женькиной мамы нет ни грамма макияжа, волосы собраны на затылке кое-как, а джинсы, надетые на ней, хоть и дизайнерские, но явно куплены еще до рождения Евы.
— Где ты была? — в Женином голосе нет ни капли эмоций.
— Гуляла, — просто отвечает Екатерина Викторовна. — Нужно было побыть одной. Подумать.
— А вернулась почему? — Женя скрещивает руки на груди и смотрит на мать с вызовом. Ей явно очень обидно.
— Соскучилась, — Екатерина Викторовна, не разуваясь, подходит к дочери и протягивает к ней руки. — Вы же мои самые любимые девочки.
После секундной борьбы с собой, Женька сдается, позволяет себя обнять, и они обе плачут. Мне кажется, это слезы облегчения. Ева выбегает из своей комнаты, обнимает их обеих.
Дав им пообниматься и поплакать, мама снова загоняет всех на кухню. Отпив из обязательной чашки чая, Екатерина Викторовна, наконец, объясняет.
— Я долго ходила, была на набережной, смотрела на воду. Ездила к нашему старому дому, гуляла, смотрела на окна. Они теперь пластиковые, а на подоконниках совсем нет цветов. Зато детская площадка почти не изменилась, мы с тобой маленькой там играли, — говорит она Жене. — И надо же, обыкновенная хрущевка. Но были там так счастливы. Почему я изменилась? Когда превратилась в монстра? Я же просто хотела, чтобы у нас был уютный дом, чтобы муж легко продвигался по службе, чтобы мои талантливые дочери развивали свои таланты и были успешны. Потом у меня сломалась машина, как назло в почти безлюдном переулке. Тогда я пошла пешком к Ане, было недалеко, но дома никого не оказалось, — мама кивает. Мы все это время были здесь. — Зато встретила того приятного мальчика из вашей группы, он сын крупного бизнес… Ох, что это я опять? Я встретила вашего друга. Он меня подвез и рассказал, какая чудесная у меня дочь, как вы выиграли какой-то важный конкурс, что вы занимаетесь благотворительностью. А я ведь даже ничего и не знала. Не интересовалась. Не спрашивала. Ну как я до такого докатилась?
Они с Женькой снова обнимаются, а мы с мамой выходим в коридор, тихонько прикрывая за собой дверь.
— Теперь все будет хорошо, — улыбается мне мама. — Езжай домой, я приеду с отцом, они с Жениным папой уже едут. И я тебя люблю, ты это знаешь?
— Знаю, — я крепко обнимаю маму и выхожу из квартиры.
Пока еду в лифте, я размышляю. Учебный год заканчивается.
Интересно, сможем мы со Стасом после всего учиться в одной группе? Я точно не буду переводиться, у меня тут друзья, пусть сам переводится. И снова будет один.