Он сказал «нет»
Шрифт:
– Я принадлежу Стоунбриджу, – выпалила Кэтрин, прежде чем успела хорошенько подумать над своими словами. – Это мой дом.
– Стоунбридж был твоим домом. Ты являешься моей женой и в этом качестве поселишься в Фоксли. Там мы будем жить, и там родятся наши дети.
– Необходимый наследник. – Кэтрин не нравился тон Грэнби.
– Все наши дети.
Кэтрин постаралась успокоиться. Немного помолчав, она сказала:
– Пожалуйста, попытайся понять меня. Я приехала в Ипсуич не для того, чтобы выйти за тебя замуж. Во всяком случае, я не собиралась делать это сейчас. Мне
– Ты ведь не возражала против того, чтобы разделить со мной супружеское ложе. Так почему бы не поселиться в моем доме? Он такой же большой, как и этот.
– Свадьба должна была состояться в сентябре. А сейчас август.
– Дата никак не влияет на произнесенные нами клятвы, – заявил Грэнби.
Кэтрин понимала, что ей нечего возразить. Муж был прав. Она по своей воле дала брачный обет. Заставив себя улыбнуться, Кэтрин проговорила:
– Я уверена, что мне понравится в Фоксли. Просто я подумала, что мы могли бы заехать в Стоунбридж, чтобы сказать отцу о нашей свадьбе. Мне кажется, ему будет обидно, если мы сообщим об этом в письме.
Грэнби задумался. Дело было не в том, что он не мог вернуться в Стоунбридж. Граф чувствовал, что Кэтрин пытается найти предлог, чтобы отложить начало своей жизни в качестве его жены.
– Твой отец умный человек. Я уверен, что приглашение погостить у нас все расставит по своим местам. Видишь ли, дорогая, я очень хочу поскорее привезти тебя в Фоксли. В поместье давно не было хозяйки.
Тут Грэнби наклонился к ней, и Кэтрин почувствовала, что его губы сливаются с ее губами. Увы, против его чар она была бессильна.
– А теперь спать, – проговорил он, отстраняясь.
В следующее мгновение муж подхватил ее на руки и понес к кровати. Уложив Кэтрин на постель, он распахнул ее пеньюар, обнажая грудь.
– Я хочу посмотреть на тебя.
На его губах опять появилась та самая улыбка, от которой Кэтрин таяла. Усевшись на край кровати, он склонился над ней и принялся целовать ее груди.
Кэтрин почти тотчас же почувствовала, как ее тело наполняется сладостной болью, которую мог вызвать только он. Она понимала, что Грэнби не остановится до тех пор, пока не докажет, что она его жена и он может лечь с ней в постель, когда захочет.
Ей следовало бы протестовать, но она лишь тихонько стонала, когда Грэнби ласкал ее груди.
Внезапно он отстранился и сказал:
– Тебе нужно отдыхать. Я не хочу, чтобы сегодня вечером ты чувствовала себя уставшей.
Он запахнул ее пеньюар и завязал ленты.
– Приятных снов, моя милая. – Еще один поцелуй. Теперь в лоб. – Сегодня ночью ты будешь спать со мной.
До этого оставалось еще несколько часов, а ее тело горело сейчас. Но Грэнби опять сыграл на ее чувствах, и она позволила ему сделать это. Когда же она поймет, что его чарам нельзя доверять?
Раздосадованная, но не побежденная, Кэтрин закрыла глаза и начала думать, как взять над мужем верх.
Глава 20
Когда Кэтрин появилась на площадке лестницы, ее муж и виконт Ратбоун стояли внизу и о чем-то беседовали. Они повернулись
– Дорогая, ты прекрасна, – сказал Грэнби, когда она наконец-то спустилась.
– Ты прав, она очаровательна, – проговорил Ратбоун. Он склонился перед Кэтрин в изящном поклоне. – Чем больше я смотрю на жену моего друга, тем больше начинаю ему завидовать. Жаль, что вы не моя жена.
– Приберегите ваши комплименты для других дам, милорд, – со смехом ответила Кэтрин. – Я вполне довольна своим мужем.
Грэнби мысленно улыбнулся. Ответ Кэтрин ему понравился. Но тут он взглянул на Ратбоуна и невольно нахмурился. Виконт не мог отвести глаз от его жены. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. В своем новом платье из китайского шелка Кэтрин могла затмить любую из дам, и Ратбоун, конечно же, прекрасно это понимал. Покосившись на графа, он проговорил:
– Увы, мне остается лишь еще раз сказать, что я искренне завидую моему другу. Уверен, что и все остальные мужчины будут поражены вашей красотой, миледи.
Грэнби помалкивал, так как знал, что виконт говорил все это не для Кэтрин, скорее для себя самого. Он доверял своему другу, по крайней мере хотел ему доверять. К несчастью, сейчас Ратбоун переживал период увлечения замужними женщинами, и это мешало графу полностью успокоиться. Когда-то он сам поклялся оставаться холостяком так долго, как только сможет, но после своей внезапной женитьбы понял, что Кэтрин могла вскружить мужчине голову до умопомрачения.
Они вышли из дома и направились к центральной лужайке, где собирались гости. Небо было безупречно голубым, без единого облака, и с него потоками лились лучи солнечного света.
Кэтрин подняла левую руку, чтобы откинуть локон, подхваченный ветерком, и кольцо на ее пальце вспыхнуло, когда чистейшей воды камни отразили свет. Их блеск на мгновение привлек ее внимание. Отныне ей следовало носить это кольцо до самой смерти, и если Господь пошлет ей девочку, то оно должно было перейти к ней как часть наследства.
Но будет ли это счастливым даром, или кольцо просто станет символом аристократического брака, в котором не остается взаимных чувств после того, как гаснет пламя страсти?
Грэнби выбрал этот момент, чтобы посмотреть на свою жену, полюбоваться игрой солнечного света на ее волосах и лице. Казалось, она смотрела куда-то вдаль, мимо лужайки, и ее взгляд был прикован к чему-то, скрытому от всех остальных гостей. Но Грэнби понял: его жена думает о чем-то своем, глубоко сокровенном.
– Проголодалась? – спросил граф. Он выразительно взглянул на Ратбоуна, давая другу знать, чтобы тот оставил их наедине.
– Да, немного.
Грэнби понял, что жена думает совсем не об ужине. Он не был настолько бесчувственным, чтобы не догадываться, как должна была чувствовать себя Кэтрин, которая неожиданно вышла замуж и была окружена совершенно незнакомыми людьми. Но он знал и другое: нельзя допустить, чтобы эти чувства подчинить себе. Он не мог позволить ей отгородиться от него стеной и лишить их обоих шанса на счастливую жизнь вместе.