Он такой один
Шрифт:
— Я, наверное, жуткая эгоистка, но может, проведем этот день только вдвоем? Твои друзья не очень на меня обидятся?
В глазах Ильи я не увидела никакого недовольства или протеста и с облегчением выдохнула. Может, и он хочет быть сегодня только со мной. А я… я не могу им надышаться, не могу насмотреться на него.
Наверное, в этом городе совершенно особенный воздух и в кислороде явно что-то намешано. А еще мне безумно нравилась светлая водолазка на Архангельском. Он словно избавился от своей загадочной тьмы, которая манила, но делала его недоступным
Сейчас он больше не был передо мной главной университетской звездой, таинственным парнем, которого я столько месяцев пыталась разгадать, он был просто моим парнем, в которого я влюбилась. И который выбрал меня!
— Не обидятся, познакомимся в другой раз. Скоро финал, так что никуда друг от друга не денемся.
Мы уже выходили из отеля, когда я спросила про пятого нашего игрока.
— А Шайтан? Он откуда вообще взялся?
Илья озорно хмыкнул, словно замыслил что-то.
— Понятия не имею, это был экспромт, я не собирался звать его в команду, но когда его чуть не выперли, предложил помощь. Шайтана я лично не знаю, но ни разу не пожалел, что взял к себе. Почему спрашиваешь?
— Чтобы больше уже не спрашивать, раз мы заговорили о твоих друзьях и об игре.
Илья согласно кивнул.
— Закрыли тему.
Мы и правда больше не обсуждали ни Универсум, ни его друзей. Вообще никого. И это было круто. Держась за руки, мы неторопливо шли по заснеженному тротуару и молчали. До школы Ильи нужно было ехать на автобусе, но мы не сговариваясь, решили сначала немного пройтись.
Как же красноречиво можно молчать рядом с любимым человеком! Я исподтишка поглядывала на Архангельского и любовалась его красивым четким профилем. Илья прижимал меня к себе, иногда улыбался, явно думая о чем-то хорошем.
Я не знала раньше, что для настоящего счастья достаточно малого — смотреть на любимого, держа его за руку.
Никогда подобного ни с кем не чувствовала. Даже смешно по-прежнему думать, что Дэн стал моей первой любовью. Недоразумением разве что.
— Наш автобус. Побежали!
Никогда с такой радостью я не бегала за общественным транспортом!
Школа Ильи оказалась обычным серо-белым трехэтажным зданием, каких навалом в каждом городе, но по виду Ильи сразу было ясно, что это место для него особенно дорого. А потом он показал мне свой двор и дом, где жил с мамой после смерти отца.
— Мама ушла четыре года назад. После похорон я уже не мог оставаться здесь, готов был уехать куда угодно, лишь бы не видеть этот дом. Тогда и получил именную стипендию в нашем университете, но и без нее уехал бы, но тогда… тогда вряд ли бы встретил тебя на вокзале за пять минут до отхода поезда.
Я с улыбкой потянулась к темным густым волосам, смахнула с них снежинки и честно призналась.
— Ты мне жуть как не понравился! Толкнул, даже не оглянувшись, а потом не дал сбежать от Усова и полицейского. Ты был гадом, Архангельский! Вредным, надменным гадом!
— Мы не с того начали… От тебя разило неприятностями, этакая девочка-беда, которая всем создает
— Это из-за Дэна, наверное!
— Вряд ли… Но это уже неважно. Иди ко мне. И хватит разговоров.
Мы целовались посреди оживленной улицы, совершенно не стесняясь прохожих, которые обходили нас, иногда задевая. Мне было все равно, Илье — тоже. По венам бежало возбуждение и радостное предвкушение того, что произойдет очень скоро. Мы дышали одним воздухом, смотрели не отрываясь друг от друга, как будто уже не осталось между нами никаких тайн и преград.
В каком-то переулке мы нашли небольшое кафе, где пообедали на скорую руку и снова пошли гулять. На этот раз маршрут уже выбирала я. Не искала каких-то специальных мест, хотя еще в январе немало читала про Казань, а просто доверилась интуиции и вела за собой Архангельского.
А он и не сопротивлялся, отпустил, наконец, свою привычку всегда быть главным и позволил мне делать все, что я хочу.
Не стал противиться, когда я потащила его на огромную горку и заставила вместе слететь вниз на огромной скорости. Кажется, я орала от страха и восторга, а Илья крепко держал меня, не давая вывалиться из батута. А потом был горячий чай на улице и обожженные губы…
— Хватит! Возвращаемся в гостиницу!
Илья отряхивал меня от снега после очередного спуска с горы, голова уже немного кружилась, но я, что называется, вошла в раж и останавливаться не хотела. Пусть даже Архангельский прав.
— У тебя куртка вся мокрая, плюс ты сама разгоряченная. Уходим.
Побыть главной мне дали совсем недолго…
Когда мы вернулись в отель, уже стемнело, здание красиво освещалось, а вот на втором нашем этаже светильники почему-то горели не в полную мощность, создавая интригующую атмосферу. Для меня уж точно.
Не знаю, как так произошло. Илья достал ключ от своего номера, я молча смотрела как он открывает дверь, а потом берет меня за руку и тянет за собой. У меня даже мысли не возникло, что где-то есть мой номер, где меня ждет душ и теплая сухая одежда.
За спиной захлопнулась дверь, в комнате было темно, единственный свет шел от уличного фонаря, но его мне оказалось достаточно, чтобы увидеть глаза Ильи. И то, что сейчас произойдет.
Не отрывая от меня взгляда, Илья медленно стянул с меня куртку, а потом шарф. Я захотела снять шапку, но он не дал.
— Шш…, я сам.
Через секунду волосы в беспорядке рассыпались по плечам, мне было неловко, я попыталась их было собрать, но мужская рука не дала мне этого сделать.
— Не трогай, я люблю, когда они распущены. Ты очень красивая…
Тихий шепот пробивает кожу, будоражит кровь, заставляет нервно прикусить нижнюю губу от нетерпения, а затем, опустив все же взгляд, самой дотронуться дрожащими пальцами до его расстегнутой куртки. Илья не помогает, смотрит на меня, прожигая взглядом затылок. Кровь стучит в голове, я наверное, уже вся красная, но вот уже его куртка валяется где-то на полу рядом с моей.