Он упал на траву
Шрифт:
Он протянул мне теплую, согретую добром руку. Я пожал ее. Прощай, Ячмень и Лен! И если навсегда, то навсегда прощай. Тележка протянул мне свою узкую руку, я взял ее и покрыл сверху левой рукой. Он тотчас же положил свою левую руку на мою. Мы трясли так руками, смотрели друг на друга, что-то хотели сказать друг другу и не смогли, постеснялись.
– До свиданья, - сказал Тележка.
– До свиданья, - сказал я.
Потом я пожал корявую руку моего товарища Гришки Полещука - грязную
Лешка простился тоже. Они пошли по большой, пустой дороге к далекому горизонту, а я смотрел им вслед и понимал, что это уходят из моей жизни люди, без которых мне никогда не будет вполне хорошо.
– Аида и мы, - сказал Лешка.
19
Мы шли с ним скорым приемистым шагом по огромной разметанной дороге, тянущейся сквозь низкий красновато-серый осинник. День перевалил на вторую половину, грязь на дороге уже начала застывать в предчувствии ночного заморозка, идти стало легче, и мы прошли уже верст шесть или восемь, не встретив ни одного человека.
– Где теперь наши?
– сказал Лешка.
– Какие?
– Кто вышел оттуда.
– Плутают...
– Повидать бы...
– А может, кто-нибудь сзади идет, кто позже добрался до дороги.
– Покричим?
Мы несколько раз останавливались и кричали. Никто не откликнулся.
Мы были одни с Лешкой. Словно одни во всей России, так пусто было вокруг. И мы снова шагали с ним по дороге вперед и сворачивали у развилков, не раздумывая. У нас появилась уверенность, что мы не можем ошибиться и мы выйдем к Москве. Крупинки железа притягиваются к магниту, они не ошибаются никогда.
– Такому человеку, - сказал Лешка, и голос его дрогнул, - такому человеку надо поставить памятник. Узнать, где он жил, и на его улице поставить памятник. Пусть малые дети на него восхищаются и все другие тоже.
Я сказал:
– Да. Сереге надо памятник.
– Приду домой, - сказал Лешка, - доберусь только до дома, мать повидаю и спать не лягу, побегу записываться в добровольцы. Теперь-то меня возьмут... Теперь люди нужны. Верно?
Я сказал:
– Верно.
Лешка посмотрел на меня и понял:
– Хорошо бы, - сказал он, - нам быть вместе. Да, Митя?
Я сказал:
– Гроб дело. Меня не возьмут.
Несколько минут он молчал, потом зашел ко мне слева и горячо заговорил:
– Я знаю, что надо делать. Нам с тобой, Митя, одна дорога. Нам надо в партизаны идти, вот куда!
Я посмотрел на Лешку. Это было как озарение. Как я сам не додумался до этого?
Я сказал:
– Ты, Лешка, бог!
– Верно?
– Он как будто даже удивился похвале.
– Значит, пойдешь? В партизаны, да, Митя?
Я сказал:
–
Лешка сказал:
– Факт. Возьмут, не бойся. Мы вместе будем. И не беспокойся, что ты хромой, ты молодой, ты сильный, у тебя руки, как камень.
Он просто лечил меня, этот парень.
– Ты ходкий, ты же быстро ходишь, ты никогда не отставал. Я тоже, как медведь, здоровый. Мы с тобой так возьмемся, мы такое ему устроим! У него и правда под ногами земля загорится.
Ну и здорово же он говорил, Лешка Фомичев - златоуст, ничего не скажешь. Я даже засмеялся от удовольствия.
А он продолжал:
– И мы с тобой еще до победы доживем, увидишь! Она скоро будет, не думай! Это он временно прет, на шарапа берет, а мы еще не опомнились. А потом такое будет, что он и кишок не соберет, да, Митя?
Я сказал:
– То есть конечно!
– Вот, - сказал Лешка удовлетворенно, - мы его добьем, а потом вернемся домой и будем жениться...
Я сказал:
– А на ком? У тебя есть?
Лешка засмеялся и стал глядеть в сторону.
– Есть одна.
– Как звать?
– Таська!
– сказал он и улыбнулся снова. У него улыбка была замечательная, добрая очень.
Я сказал:
– Что ж ты невесту так называешь несолидно - Таська!
– Какая ж она невеста. Она в седьмом классе. Таська и есть!
– Ну да?
– я очень удивился.
– Она что, школьница? А как же она согласилась?
– Она не соглашалась, она и не знает даже ничего...
– То есть как не знает? Чего не знает?
– Ну что я на ней женюсь!
– Как же она не знает?
– Ну, не знает, и все. Это я пока один решил. Я ее заприметил и решил.
Я сказал:
– Ну, ты и ловок. Прямо чертов сын!
Лешка снова засмеялся. Этот разговор будоражил его и счастливил, и ему еще хотелось про это говорить, он ведь мальчик был, совсем мальчик.
– Вот, значит, годика через три я на ней и поженюсь!
– Ну, победа-то раньше будет, - сказал я.
– Это конечно, но я все равно подожду. Тут особо торопиться нельзя, да и родители ее не отдадут раньше...
– А у нее кто родители?
– Академики какие-то...
– Значит, ты будешь тоже академик?
– Нет, куда там, мне бы хоть на инженера пока... по металлу. Ну, а ты?
– вдруг спросил Лешка.
– У тебя тоже есть невеста?
Я сказал:
– Нет, Леша, у меня нет никого.
Не знаю, что меня заставило так сказать. Но у меня не было права сказать, что есть у меня невеста.