Он. Она. Другая

Султан Лия

Свекровь забирает малышку и закрывает за собой дверь. Мы с Таиром остаемся одни, но он снова молчит. Сидит, смотрит в окно и о чем-то думает. Как бы я хотела, чтобы он хоть раз поделился со мной своими мыслями.

– Как дела на работе?
– улыбаюсь и наливаю чай в пиалу.

– Нормально все. В понедельник еду в Атырау с группой.

Таир встает, подходит к холодильнику, вытаскивает оттуда молоко в стеклянной бутылке и наливает в сверху. Молоко сворачивается, а Таир морщится и говорит, подняв на меня глаза:

– Прокисло.

– Да? Странно, - беру бутылку в руки и смотрю на цифры.
– Ой, срок годности сегодня

закончился.

– Зачем ты берешь его, если у него такой короткий срок годности?

– Так оно местное, натуральное, - откладываю молоко в сторону, как и пиалу с испорченным чаем. Беру вторую чашку и делаю все по новой.

– Надо было раньше понюхать и выбросить, - ворчит Таир и смотрит в сторону.

– Ты же знаешь, что я не слышу запахи, - обиженно отвечаю я, встаю и отхожу к столешнице.

Я сто раз говорила ему о своей особенности. У меня с детства аносмия - отсутствие обоняния. Так получилось, что я не различаю запахи, потому что просто их не чувствую. Я не знаю, как пахнут яблоки, розы, утро, любимый мужчина и дочь. Когда Нафиса родилась, моя младшая сестра водила носом по ее щекам и говорила: “Господи, как она чудесно пахнет! Так бы и нюхала”. Еще в школе мама показывала меня врачам, которые заявили, что это, увы, не лечится. Просто такая особенность организма. В первый раз я призналась об этом Таиру, когда он подарил мне цветы и спросил, нравится ли мне запах. А я тогда покраснела и сказала, что, к сожалению, ничего не чувствую.

– Прости, Саби. Не обижайся. У меня день тяжелый.

– Все хорошо, - беру тряпку и принимаюсь вытирать столешницу.
– Пей чай.

– Вы завтра собираетесь к родителям? Отвезти или на своей машине поедешь?
– спрашивает через плечо.

Я на секунды застываю, но вовремя, опомнившись, продолжаю монотонно натирать поверхность. Каждое воскресенье мы с дочкой ездим к моим родителям, а вечером к нам присоединяется муж. Не всегда, конечно. Когда время есть. Но мама с папой в зяте души не чают и очень им гордятся. Впрочем, как и я.

– Родители и Ирада завтра едут в село. Там поминки по маминой двоюродной сестре. Я тебе говорила вчера, - спокойно напоминаю.

– Я не услышал, наверное.

Не услышал. В последнее время он многое не слышит, и мне приходится ему повторять просьбы. Он и раньше был закрытым и не очень эмоциональным. Свекровь и золовки рассказывали, что он с детства такой. Спросишь: “Как дела в школе?” Он ответит: “Нормально. Как всегда”. Без лишних подробностей.

– Таир, можно вопрос?
– осторожно начинаю, все еще стоя спиной к нему.

– Спрашивай.

– Почему ты не носишь обручальное кольцо?

Он вздыхает, из чего я делаю вывод, что вопрос ему не понравился.

– Мне просто непривычно носить кольца. Многие же мужчины не носят из-за неудобства.

– Ясно, - опускаю голову и смотрю на свое золотое колечко. Прокручиваю его, а затем смахиваю одинокую слезинку с щеки.

– Спасибо за чай, - он встает из-за стола, подходит ко мне и снова целует в щеку.
– Я пойду побуду с Нафисой.

– Конечно, - натягиваю на лицо улыбку и смотрю, как за ним закрывается дверь.

Что же с тобой не так, Таир? Я чувствую, как он с каждым днем отдаляется. Делаю шаг навстречу, он - два назад. Я давно привыкла к его сложному, закрытому характеру. Я люблю его любым. Но раньше он хотя бы был ласков со мной.

Я ведь влюбилась в него с первого взгляда. Как только Таир вошел

в зал, где мы проводили поминки по дедушке. Я тогда убирала один из столов, подняла глаза и увидела его рядом с женщиной, которая несколько минут назад со мной разговаривала. Она - подруга тети, дружат семьями. А мужчина, наверное ее сын, подумала я. Помню, младшая сестра ткнула меня в бок и спросила, на кого я уставилась. Я же сразу покраснела, как рак, потому что никогда не видела мужчину красивее. Тут ко мне подбежала тетя, схватила за руку и подвела именно к ним. У меня чуть сердце не остановилось от страха и трепета, потому что мы с Таиром стояли на расстоянии вытянутой руки и даже перебросились парой фраз. Хотя я уже и не вспомню, о чем.

На следующий день Таир позвонил и мы начали общаться. Он был очень сдержан, немногословен и я подумала, что так и должен вести себя серьезный мужчина. До него я ни с кем не встречалась и не целовалась. Все, что я делала - училась, училась, училась. Закончила школу с отличием, затем университет. На момент нашей встречи я работала бухгалтером в дорожных ограждений. Обычная, ничем не примечательная девушка. И тут он - взрослый, высокий, черноволосый, красивый, статный - обратил на меня внимание. Поэтому рядом с ним я почувствовала себя особенной, ведь если бы я была ему безразлична, он бы не звонил, не приглашал погулять, не дарил цветы. Самыми тяжелыми были те дни разлуки, когда он уезжал в командировки. Так было до свадьбы, и после. Я скучала, ждала, вечерами звонила и говорила, как сильно люблю. Он отвечал, что тоже. Таира не было рядом, когда родилась Нафиса. Из роддома меня привезли в дом родителей, так как по нашей традиции в течение сорока дней мать помогает дочери восстановиться и заботится о внучке или внуке. Но я помню тот первый раз, когда он взял малышку на руки и улыбнулся. Она еще вцепилась крохотными пальчиками в его большой и долго не отпускала. Я сказала тогда, что она признала папочку и он поцеловал меня в лоб.

Когда его повысили и командировок стало чуть меньше, я думала, надеялась, что мы сблизимся, узнаем друг друга еще лучше. Но к новой должности прилагалось еще больше работы. В отчетный период или “busy season” (горячая пора) он и вовсе ночевал на работе, так как нужно было все сделать в срок. Работа в крупной аудиторской компании, входящей в “Большую четверку” было его мечтой и я все прекрасно понимала.

Он любит свою работу, я любила его. Все, чего я хочу- любить, быть рядом, прикасаться и долго смотреть в глаза. Да, он закрытый и немногословный, но я никогда не лезла в душу. Я просто тянусь к нему, как крохотный цветок к солнцу, надеясь, что и мне достанутся его ласковые, нежные лучи. Но снова облачно, осадки. И близость стала такой редкой: либо он устал после работы, либо я валюсь с ног и отключаюсь вместе с дочерью.

Но сегодня Нафиса уснула быстро, словно почувствовав, что мама что-то затеяла. Оставив ее в маленькой детской рядом с нашей комнатой, я взяла радионяню, вынула из комода пакет, который спрятала еще днем, и отправилась в ванную переодеться. Через несколько минут стоя перед зеркалом в бордовом, шелковом пеньюаре с кружевной вставкой на груди, который купила на “Вайлдбериз”, впервые за долгое время почувствовала себя красивой и даже соблазнительной. Убираю резинку и распускаю длинные черные волосы. Щеки начинают гореть от предвкушения и воображения. Сегодня ночью я хочу, чтобы он любил меня, как раньше.