Он. Она. Другая
Шрифт:
Из кабинета доносится голос дочери и…шефа? Прислушиваюсь и понимаю, что это действительно он. Прислоняюсь к стене у двери и подглядываю за ними. Вижу, как малышка увлеченно что-то рисует, а напротив нее сидит мой тот самый строгий начальник. Или лучше сказать, мужчина, рядом с которым я сейчас и двух слов связать не могу.
– Ну как, Нафиса? Хорошо я получаюсь?
– спрашивает Нариман.
– Подожди, не торопи меня!
– строго наказывает дочка.
– А то получишься страшным и некрасивым.
– Хорошо-хорошо. Ты сейчас главная, - с улыбкой в голосе говорит мужчина.
– Дааа?
–
– Мама! Вот моя мама пришла.
Нариман оборачивается и впивается в меня своим фирменным серьезным взглядом.
– Ну здравствуйте, мама, - мягко произносит он, а у меня впервые от его голоса коленки трясутся. И это ненормально.
Глава 8. Начальник
Нариман
На мониторе открыт файл с расширенным личным делом сотрудника. Даже смешно, что добыл не через HR, а через СБ, чтобы не скомпрометировать ее перед женщинами из отдела кадров. Маленькое фото три на четыре в верхнем углу документа. Не улыбается, серьезная, сосредоточенная. Хотя я знаю, что она умеет это делать, да еще и невероятно красиво. Общая информация: дата рождения, адрес, образование, опыт работы, семейное положение. Не замужем, разведена, есть дочь четырех с половиной лет. Вот значит ты какая, Сабина Кибирова. Сменила все-таки фамилию мужа на девичью. Правильно, тебе она идет больше.
В голове крутится с десяток странных вопросов к ней и о ней, потому что я уже несколько недель не могу выкинуть ее из головы. Даже когда не вижу ее в офисе, она мерещится мне то в павильонах, то на лестнице, то на парковке. Иногда ловлю себя на том, что намеренно ищу ее глазами, чтобы снова встретиться взглядами. Такое со мной было только раз в институте, и больше не повторялось. Не потому что я не хотел, я же не тибетский монах, соблюдающий целибат. Каюсь, грешен. Бывало…
Но спустя 15 лет после бурного романа с одногруппницей, который закончился расставанием без слез и истерик, я, кажется влип по новой. И ведь Сабина сама год назад пожелала мне найти своего человека, родственную душу. Ту, от которой сердце будет биться часто-часто. Ну что ж, Сабина, можешь меня поздравить. Мое сердце при виде тебя не просто колотится, оно мне скоро сломает ребра.
Черт, ведь я даже не ревновал свою бывшую, когда она мне по телефону сказала, что в Америке закрутила роман с местным. Всему виной расстояние из-за которого чувства сначала притупились, а потом растворились. А еще разные цели, потому что она мечтала жить за границей, а я хотел остаться в Казахстане. Каждый сделал свой выбор и не пожалел.
Но сегодня утром, когда я увидел, как Сабину целует в щеку какой-то непонятный мужик, захотелось кулаком разбить ему сначала лицо, потом лобовое. Вместо этого всю злость вылил на зонтик. Она же сама опешила, не хотела этого, растерялась, а увидев меня, испугалась. Неужели, я такой страшный, Сабина? Та короткая минута или две на парковке - единственная возможность побыть с ней наедине. Но я видел, что она дрожала под проливным дождем в этом своем тонком плаще, и потому отправил ее во внутрь, а сам пошел следом, чтобы успокоиться
Закрываю файл с личным делом Сабины и смотрю на часы - почти восемь. Секретарша давно ушла, телефон молчит и за окном непривычно тихо. Выхожу в коридор и прислушиваюсь к звукам огромного здания. Вижу, что дверь в одном из кабинетов нараспашку, хотя на этом этаже все работают до шести. Подхожу ближе и слышу, как кто-то звонко и смачно чихает. Заглядываю и вижу маленькую девочку за большим столом. Она что-то усердно раскрашивает маркером и не обращает на меня внимания.
– Будь здорова!
– говорю я и малышка поднимает голову и смешно морщит нос.
– Спасибо!
– улыбается она.
– Ты откуда и чья?
– подхожу ближе и заглядываю в лист. На нем портрет женщины с черными волосами и большими красными губами. Очень большими.
– Я из садика и я мамина, - отрывается от дела и внимательно смотрит на меня.
– А как тебя зовут?
– Нафиса.
– Красивое у тебя имя. А маму как зовут?
– Сабина.
Усмехнулся про себя. Вот значит, какая у нее дочь. Только сейчас пригляделся и увидел сходство. Только девочка в отличие от мамы не тушуется.
– А почему ты одна? Где твоя мама?
– Она пошла за печеньками. А ты кто? Начальник?
– спрашивает с интересом.
Беру стул у стены, ставлю напротив стола и сажусь на него. Теперь мы на одном уровне. У меня большая семья и полно племянников и племянниц разных возрастов: от 18 лет до одного года. Так что я неплохо лажу с детьми.
– Начальник, - соглашаюсь с ней, а она продолжает внимательно меня разглядывать.
– Мама сказала, что ты хороший.
Вскидываю бровь. Неужели так и сказала?
– Да? А что еще сказала?
– Нууу, - Нафиса принимается раскрашивать картинку, но и на меня поглядывает.
– Она сказала, что ты строгий. А я сказала, что если строгий, значит страшный. А мама говорит: “Нееет, он хороший”.
Какое-то тепло разливается по грудной клетке и стремительно несется к сердцу. Девочка смешная, общительная и сейчас еще больше напоминают свою красавицу-маму. Заглядываю в ее рисунок, а она останавливается и косится на меня.
– Это кто? Мама?
– стараюсь звучать серьезно, но огромные красные губы перетягивают все внимание.
– Ага.
– А меня можешь нарисовать? Чтобы тоже красивый получился?
Склонив голову на бок, забавно прищуривается, будто решает, достоин ли я портрета мастера.
– Ну давай.
Нафиса откладывает рисунок в сторону, берет новый лист и выводит карандашом круг, потом глаза и нос. Подняв голову, несколько секунд разглядывает меня, а я чтоб ее развеселить, играю бровями, поднимая и опуская их вверх сначала одновременно, потом по очереди. Племяшкам нравится этот трюк. Вот и Нафиса хихикает, приложив ладошку ко рту.