Шрифт:
1
Михаил расследовал за время своей следственной карьеры полтора десятка убийств, но в морге судебно-медицинской экспертизы был впервые. Он был рассеян и почти не замечал ни острого запаха дезинфекции, ни могильного холода от кафельного пола и стен. Его рассеянность объяснялась семейными проблемами, которые он в конце первого дня служебной командировки еще не мог загнать на второй план сознания или еще дальше, как это с ним по обыкновению бывало, когда он начинал очередное расследование. Забегая вперед,
Служащий в застиранном халате вкатил в анатомичку стол, прикрытый такой же застиранной простыней, и удалился. Похоже, в этом мрачном учреждении стерильность была не на первом месте.
Патологоанатом включил верхнее освещение над столом, и помещение засияло почти праздничной иллюминацией. Михаил был знаком с этим коренастым мужчиной с рыхлым носом регулярно пьющего человека и огромными ручищами мясника. На самом деле в этих толстых и на вид неуклюжих пальцах скальпель, казалось, сам собой проделывал свои манипуляции с ювелирной точностью. Об этом говорили все, кто наблюдал работу Алексея Ивановича Карташова. Вскоре в этом убедился и Михаил.
– Как у тебя с нервишками? Не передумал? – спросил патологоанатом Михаила.
– Не передумал, – ответил Михаил спокойно.
В Афгане ему приходилось видеть результат действия гранатомета при прямом попадании в человека.
– Ну-ну! Если в этом есть острая необходимость…
– Сроки расследования очень жесткие. Ажиотаж в верхах невероятный…
– С чего бы это? Девушка по моим данным, грубо говоря, безродная. Она здесь ждет очереди на вскрытие уже два дня, и вдруг такая спешка после окончания рабочего дня.
– Мать у нее уборщица, а отец строительный рабочий. Но как раз бригада, в которой он работает, строит загородный дом вашему новому мэру. Мэр приехал посмотреть, как идут дела. Убитый горем отец обратился к нему с просьбой найти убийцу. Видно задел какие-то чувствительные струны, поэтому новая метла метет очень жестко. Меня из района обычно привлекают к расследованию не сразу…
– Да, наслышан, что ты мастер распутывания узлов, завязанных нашими городскими следователями.
– Скорее преступниками. Спасибо за комплимент!
– Вот уже успели арестовать ее мужа.
– Вы же знаете, что четыре пятых всех убийств совершаются родственниками и близкими знакомыми. И еще наша традиция: как можно больше людей затащить в следственный изолятор. Возможно, среди них и будет преступник.
Михаил не стал говорить, что его так рано привлекли к следствию благодаря матери этого парня. Она преподает в начальных классах школы, где учатся дети городского прокурора. Манюня был с ней давно знаком. После ареста сына она прибежала в городскую прокуратуру и сразу попала на прием к Николаю Петровичу. Это постаралась Ольга, секретарь Манюни. Ее дочь посещает ту же школу.
– Не повезло парню, такую женщину потерял. Вы ее видели?
– Еще нет. Даже фотографию…
– Роскошная женщина! Полюбуйся, пока
Высота анатомического стола была отрегулирована по параметрам патологоанатома. Поэтому Михаил с высоты своего роста смог хорошо разглядеть и оценить достоинства тела убитой. Хотя восторги Карташова считал не совсем уместными.
Михаил знал, что она была задушена, но на удивление ее лицо не было искажено гримасой. Легкие следы на шее и все. Короткие вьющиеся волосы цвета спелой ржи, короткий прямой нос, ярко алая помада на небольших пухлых губах, такого же цвета маникюр. Все это кого-то напоминало Михаилу. Точно! Вылитая Мэрилин Монро. Не было сомнения, что Анна Ефимовна Копыленко (Снижко по отцу) подражала всемирно известной актрисе, используя сходство с ней, если не в деталях, то в типаже.
Еще эта блондинка напомнила Михаилу его жену Анастасию, такую же красавицу блондинку, с которой Михаил незаслуженно холодно расстался сегодня рано утром. Вчера вечером был разговор, который закончился размолвкой. Такое расставание случилось впервые за восемь лет их брака. Вид мертвой красавицы усилил чувство вины Михаила.
Нет, он не считал себя не правым по существу их спора, но форма выражения сейчас представлялась ему безобразной. Для женщины, с которой был счастлив, он обязан был найти другие слова и другие интонации. Воспоминание о ссоре с женой и делало его непривычно рассеянным.
– С чего начнем? – спросил Карташов.
– Не мне вас учить, Алексей Иванович. Сначала установим точную причину смерти, потом обследование содержимого желудка и половых органов. А дальше по обстоятельствам…
– Понятно! Приступим, – в руках патологоанатома сверкнул инструмент.
Несколько точных движений и шейная часть позвоночника была обнажена.
– Н-н-да!. Похоже, ее сначала слегка придушили, а потом свернули шею как подбитой куропатке, – прокомментировал Карташов. – Сейчас обследую легкие и скажу точно.
Спустя несколько минут патологоанатом шмыгнул носом и выдал заключение:
– Н-н-да! Состояние легочной ткани свидетельствует о том, что она умерла не от удушья. Ей сломали шею вполне профессионально.
Михаил оставил заключение Карташова без комментариев.
– Теперь на очереди желудок, – выдал Михаил, чтобы хоть что-то сказать. – Узнаем, что она перед смертью ела. Возможно, установим когда, где и с кем.
– Н-н-да! Когда, как и с кем – основные вопросы нашего сегодняшнего действа, – патологоанатом намекал на предстоящее обследование половых органов.
Михаил не отреагировал на грубоватую шутку. Он получил ответ на главный вопрос о причине смерти Анны Копыленко и в ожидании новой информации от Карташова мысли унесли его на сутки в прошлое.