Она любит плохих парней
Шрифт:
— Отлично, — отвечает Дарий, смягчаясь. — Благодарю.
— Приятного вечера, — едва ли не кланяется парень и торопливо уносится к барной стойке.
У стола появляется уборщица, которая быстро и почти бесшумно убирает осколки, а следом за ней девушка с графином воды и новым стаканом. Дарий с благодарностью кивает ей и смотрит на меня, не скрывая удовлетворения от содеянного. Дожидаюсь, когда мы, наконец-то, останемся одни, и шиплю:
— Да кто ты, черт возьми, такой?!
— Отец говорил, что я выродок, тетя называет сумасбродом. Двоюродная
В его словах нет обиды, но и смирением или согласием не пахнет. Дарий наливает воду в стаканы и один из них ставит передо мной. Поднимаю его и выпиваю половину, сбивая неприятную сухость в горле. Что-то мне не очень нравятся все варианты представленного выбора.
— А бывшие? Как они тебя называли?
— До того, как мы расставались, или после?
— До.
— Даром небес, — безэмоционально отвечает Дарий.
— А после?
— Той еще сволочью.
«Так себе перспектива», — резюмирует внутренний редактор.
Дарий чуть склоняет голову, выжидая, а я отчаянно стараюсь держать марку и не скатиться в еще одну истерику.
— Значит, ты социопат? — осторожно спрашиваю я, водя пальцем по гладкому прохладному стеклу стакана.
— Если верить моей сестре, а она, на минуточку, дипломированный психотерапевт, то да. Не волнуйся, я не стану убивать тебя прямо здесь и прямо сейчас. Она говорит, что мое расстройство в пассивной фазе.
Мысленно прокручиваю события последнего часа и качаю головой:
— Я бы так не сказала.
— А хочешь я скажу, какой диагноз она поставила бы тебе?
— И какой же?
— Катюш, у тебя в детстве был воображаемый друг?
— Я-я-я, — тяну растерянно. — Не знаю, не помню.
— А сейчас? — с искорками веселья в голосе спрашивает Дарий.
«Он нас раскусил», — ошарашено шепчет внутренний редактор.
Сильнее сжимаю пальцы вокруг стакана и отвечаю громче, чем следовало бы:
— Конечно нет!
— Делюзиональное расстройство, — ровным тоном произносит Дарий. — Это значит, что ты с трудом можешь отличать воображаемый мир от действительности. Судя по тому, что ты мне рассказывала, родители часто ссорились, и ты, не желая оставаться в этой обстановке, сбегала…
— Откуда такие познания? — иду в наступление я, потому что это единственный способ защититься.
— Мне тоже его ставили, но регулярная терапия, не поверишь, творит чудеса.
Поднимаю стакан и допиваю воду в несколько больших и жадных глотков, вихрь мыслей сметает все на своем пути.
— Спокойно, Катюш. Я не намекаю на то, что тебе нужно лечиться. Это дело добровольное.
— Ты меня психичкой сейчас назвал? Что это вообще за разговор? Давай еще какие-нибудь болячки обсудим. М-м, как тебе?
— Я не против. Глупо начинать отношения со лжи. Ты так не думаешь?
Ставлю пустой стакан на стол, борясь с желанием запустить его Дарию в лоб. Нифига он не притворялся, теперь я это вижу. Он так умело перетекает из одного образа в другой, так ловко управляет мной и моими эмоциями,
— Нет у нас никаких отношений.
«Сомнительное заявление», — подмечает внутренний редактор.
— Он ведь тоже с тобой не согласен, — усмехается Дарий. — Или это она? Хотя, мне кажется, все-таки он.
Суслики выстраиваются в башню до небес и одновременно открывают зубастые рты, оглушая меня диким криком. И я уже готова присоединится к ним, распугав всех посетителей ресторана, но ни в чем неповинных людей спасает официант с подносом напитков, которые методично перекочевывают на стол. Дарий продолжает окутывать меня пугающим взглядом, который красноречивее любых слов доносит одну простую истину — «Ты влипла, Катюш». Смотрю на вино, как на спасательный круг, мне срочно нужна анестезия.
Официант открывает бутылку, наполняет для меня бокал и тихо удаляется. Вдыхаю сладкий аромат, делаю один крошечный глоток, второй, сердечный ритм медленно возвращается в норму.
— Давай ты пока обратно перевоплотишься в старика-добряка, — обращаюсь я к Дарию. — Мне нужна передышка.
Один хлопок ресниц, и на его лице появляется уже хорошо знакомая мне добродушная улыбка.
— Божечки, это пугает еще больше, — напряженно вздыхаю я.
— Катюш, успокойся…
— Это я и пытаюсь сделать! — выпаливаю возмущенно.
— Хорошо, тогда помолчим. Дай знать, если захочешь поговорить.
Дарий с раздражающим спокойствием потягивает минеральную воду, приятная музыка в тандеме с вином расслабляют тело, но, к сожалению, никак не влияют на разум. Беззастенчиво рассматриваю Дария, темные прямые ресницы, выразительные черты лица, легкость в движениях и размеренное дыхание. Он ведет себя так, будто по меньшей мере владеет этим рестораном, а может быть, и всем миром. Да кто же ты такой? Как тебя разгадать? И самое главное… что мне со всем этим делать?
Первая подача блюд сопровождается затянувшимся молчанием. Заправка салата заслуживает восторженной оды, как и баклажаны с хрустящей корочкой, но я не решаюсь заговорить первой. Мой бокал пустеет, и Дарий подливает еще вина. Обмениваемся короткими взглядами, и я вижу в глазах Дария то, от чего волосы на руках встают дыбом. Чертова нежность! Ну как?! Как он может так смотреть?! Смущенно опускаю голову, тепло разливается по щекам.
«Он снова милый. Поговори с ним», — подначивает внутренний редактор.
«О чем? О том, как он избавляется от трупов жертв, которые повелись на его очарование?» — мысленно отвечаю я.
Вскоре нам приносят основные блюда. Смотрю на толстый кусок мяса и, превозмогая неловкость, беру вилку и нож. Исподлобья наблюдаю, как Дарий с легкостью расправляется со своей порцией, разрезая ее на небольшие ровные кусочки, и глубоко вдыхаю, готовясь повторить этот подвиг. Крепче сжимаю нож в правой руке, но не успеваю коснуться мяса, моя тарелка исчезает, а на ее место опускается другая. Дарий отрезает от стейка, который был моим, кусок и кладет его в рот.