Она так долго снилась мне...
Шрифт:
Эта ноша была неподъемной для меня — по крайней мере, сейчас.
Остаток времени до конца свидания мы только и ждали, чтобы скорее попрощаться. Очарование было разрушено, нежная доверительность отнесена к областям, в которые нельзя вторгаться. Я попыталась имитировать пресловутую дружбу, напропалую болтая обо всем и ни о чем, сама при этом сознавая банальность своих реплик. Иона замкнулся в вежливой, терпеливой сдержанности. Ресторан перестал казаться таким прелестным, еда потеряла вкус, наша встреча — свой смысл.
Мы
Мне стало невыносимо грустно. Я была уверена, что упустила свой последний шанс. Огни большого города проплывали за стеклами такси, и мне захотелось, чтобы они навсегда стерли эту встречу из нашей памяти.
Я мало спал. Все воскресное утро я слонялся по квартире, воссоздавая в памяти вчерашние события, вспоминая каждое наше слово, каждый взгляд, пытаясь определить, в какой момент ситуация перестала мне подчиняться. «Мне бы хотелось, чтобы ты был моим другом», — вот что она сказала. Я непрестанно повторял про себя эту фразу, и каждый раз сердце стискивала боль. В ее голосе была какая-то ласковая безнадежность, похожая на сострадание. «Я хотела бы быть вашим другом, но не более того», — сказала Дениза, героиня Золя, бедному Делошу, чтобы образумить его. Если Лиор не может предложить мне ничего лучшего, лучше отказаться от встреч с ней и погрузиться в отчаяние, пока я не достигну полного отупения.
Вот что советовал мне разум.
Но сердце было не согласно.
Я не мог на такое решиться. Пока не мог. Я пытался найти убедительные причины, чтобы в это поверить, но не находил.
Хлоя попыталась мне дозвониться, но я не подходил к телефону. Она оставила мне сообщение: она придет к Жошу после обеда. Они ждали меня, чтобы я рассказал им, как прошел вечер.
Часа в три я решился все же зайти к ним. Все равно мне никак не уклониться от их заботы. Едва я приблизился к двери Жоша, как услышал взрывы смеха и голоса. Хлоя с Жошем, кажется, веселились как безумные. Я не захотел навязывать им свое настроение и повернул назад.
Спустя довольно много времени они все же постучали ко мне. Я открыл им, с их лиц еще не стерлось веселье.
— Что ты здесь окопался, Ланкри? — спросила меня Хлоя. Ты не отвечал на наши звонки. Ну давай, рассказывай!
Я пожал плечами.
— Ладно, и так видно, что все прошло иначе, чем тебе хотелось бы.
— Она поняла мои намерения и явно дала мне понять, что мне не на что надеяться.
— Прямо настолько категорично?
— Да. Она сказала, что предпочла бы, чтобы мы остались друзьями.
— Не теряй надежды: женщины — сложные создания, Иона.
— Я знал, что ты мне это скажешь. Слушайте, мне неохота больше говорить об этом.
Они все же попытались привести мне массу утешительных доводов, а потом, когда иссякли аргументы и увял энтузиазм,
— А есть какие-нибудь новости о сумасшедшем, который присылает тебе деньги? — спросила Хлоя.
— Я написал письмо в почтовое отделение, название которого было на переводе. А кроме этого, ничего.
— А что ты написал в письме?
— Что я не понимаю, чего он от меня хочет. Что мне не нравятся его методы, и что я требую, чтобы он прекратил все попытки в этом духе. И я еще написал, что обязательно верну ему деньги, которые он заплатил домохозяину, и пригрозил написать жалобу.
— Ладно, если больше ничего в таком духе не произойдет, значит, ты был убедителен.
— Что касается меня, — вмешался Жош, — все мои попытки оказались безуспешными. Но я еще попробую.
Потом беседа съехала на более невинные темы. И меня удивило, как они время от времени обмениваются многозначительными взглядами. И тогда я понял, что любовь, если уж меня обошла, остановилась где-то рядом.
Когда Эльза вернулась — часам к двум ночи, — я еще не спала. Но мне неохота было подвергаться допросу, и я притворилась, что сплю.
— Да не может быть, что ты спишь! — уличила меня она. — Если все прошло нормально, ты еще должна быть вся в мыслях об этом вечере. Если все было плохо, ты сейчас лежишь и терзаешься. Давай вставай!
Она приготовила травяной чай, принесла его мне в постель, села рядом со мной и начала снимать макияж. Потом перевела взгляд на мое лицо и застыла в ужасе.
— Черт! Все плохо!
— Нет… Ну, в общем…
— Так что не получилось? Кто из вас струсил?
— Ничего. Все. Я струсила.
Она с силой выдохнула, положила ватку, и на меня уставились два черных размазанных круга туши.
— Рассказывай.
Я все ей выложила: про ресторан, про наш разговор.
— Дружбу? Ты опять заговорила про дружбу? Слушай, ты недавно превратилась в полную идиотку или я до сих пор этого просто не замечала?
— Я потеряла почву под ногами, меня понесло. Была слишком увлечена, слишком…
— Слишком тупа. Не ищи, лучше слова не найдешь. И как он отреагировал?
— Я его разочаровала. Он даже не пытался это скрыть.
— Ну, ты меня просто удивляешь! Вы увидитесь снова?
— Он не предложил встретиться еще раз.
— Значит, позвонишь ему сама. И все начнешь с нуля.
— Я не знаю. Мне нужно понять, на каком я свете.
— На каком ты свете? Я тебе и так это скажу: ты в полной пустоте, в самой серединке. Ты одинока, живешь как монашка в миру, и собираешься сейчас испортить счастье всей своей жизни.
— Не преувеличивай, пожалуйста. Кто тебе сказал, что этот парень — счастье всей моей жизни?
— Я. Потому что я тебя знаю. Потому что я очень давно не видела, как ты в чем-то сомневаешься, а еще мне кажется, что этот парень — прямо твой идеал.