Она того стоит

Муромцев Илья

На сцену также пригласили моих родителей. Пока я шел за наградой, ведущая кратко рассказывала обо мне: «Илья, очень выдержан, умеет владеть собой, целеустремлен, во всем стремится к высоким результатам. Много лет является участником, призером и победителем предметных олимпиад на различных уровнях, а также призером научно-практических конференций. Он ставит перед собой цели и умеет их добиваться!»

Не знаю, кто писал текст, но именно это я и хотел услышать перед большой аудиторией в зале. Мэр города вручил мне медаль и пожал руку. Когда я вернулся на свое место, одноклассница попросила у меня медаль, чтобы рассмотреть ее. Мне никогда не нравилась двуличная натура этой девушки. Она говорила за глаза обо мне много подлых вещей. Я небрежно подал ей коробочку, будто это побрякушка.

Она зачем-то открыла футляр и пыталась достать медаль пальцами. Я хотел, чтобы она обломала ногти, но не смогла первой взять ее в руки. После нескольких неудачных попыток ей пришлось вернуть футляр. Я с непринужденным видом достал медаль и показал ей реверс. Экскалибур мог вынуть из камня лишь король Артур.

Мне еще несколько раз приходилось выходить на сцену за разными грамотами. Красная ленточка с золотыми буквами «Выпускник 2007» слетела с меня на пол. Я не растерялся. Поднял ее и накинул на шею словно шарф. В зале одобрительно посмеялись. Маме понравилась моя находчивость. На выходе из зала дед не переставал жать мне руку. Он так гордился, будто я получил Нобелевскую премию.

За накрытый стол в спортзале школы отец не сел, так как не платил за него. Мама побыла там не больше получаса и пошла домой. Выпускники под столом наливали горячительные напитки. Официально нам полагалось лишь шампанское. Я просил одноклассников настроить оборудование, чтобы включить ролик. Но они так были увлечены алкоголем, что лишь отмахивались. Через полтора часа все уже были пьяные. Никто бы не стал смотреть наши с V. старания. Мне хотелось, чтобы увиденное растрогало окружающих. Однако им было не до этого. Я оставил DVD-диск с роликом на праздничном столе и ушел. Сначала гулял по темным улицам, а потом свернул домой.

На кухню вышла мама. Сказала, чтобы я шел в кровать. Мне начали звонить одноклассники. Хотели узнать, куда я пропал. Мне было стыдно признаться, что меня не пускает мама. Я выключил телефон и лег спать.

Глава 4. Новый мир

Славный врач местной больницы не стал указывать в медицинской справке абитуриента, что я наблюдался у психиатра. Он отдал маме медицинскую карточку, чтобы не было никах доказательств.

Я отправился в большой город, о котором так давно мечтал. У меня было всего два варианта для поступления: юридическая или правительственная академия. Для поступления в первую было необходимо сдать ЕГЭ по истории не меньше чем на 73 балла. Иначе на бюджетную основу по медали было не попасть. Во второй требовалось пройти внутреннее испытание по праву и собеседование.

Когда в правительственной академии сформировали списки из 93 медалистов по дням испытаний, я попросил приемную комиссию перенести мою очередь на второй день – чувствовал, что в первой волне будут топить многих. Кроме того, появлялась дополнительная возможность подготовиться. Решающий день – в коридоре сидит огромное количество девушек. В этом моё преимущество – парней меньше, а значит, их охотнее примут. Мне дали настолько простой тест, что в каждом ответе я искал подвох. Парень передо мной не смог набрать пять из пяти баллов. Его отправили поступать на общих основаниях. Я получил требуемую пятерку. Сразу началось собеседование. Меня спросили про развитие экономики нашей страны. Я начал рассуждать, уводя разговор в сторону налогов, реформ приватизации и другого – заболтал комиссию, не ответив прямо на вопрос. Председатель комиссии поставила галочку в ведомости и сказала смотреть результаты на стенде через пару дней.

В день объявления результатов я сдавал ЕГЭ по истории, поэтому отправил отца смотреть списки поступивших. После экзамена я пошел к нему на работу.

Отца в кабинете не было. Когда он появился в полном молчании, я подумал, что моего имени в списках нет. Отец приблизился ко мне. «Ну что, сынок, поздравляю! Ты поступил!» – радостно произнес он.

Я вспрыгнул со стула и обнял его. Я не делал так с самого детства, но эмоции захлестывали. В кабинет зашли директор и бухгалтер. Они меня поздравили и вручили кожаную папку для документов. Отец уже успел им похвастаться. Мое имя было среди тринадцати

имен счастливчиков-медалистов, прошедших собеседование. Я решил не ждать результатов ЕГЭ. В тот же день подал документы на зачисление в правительственную академию.

Когда мы отмечали на даче отца это событие, мне сообщили результаты ЕГЭ. Я набрал 68 баллов. Этот результат меня не разочаровал, а наоборот, воодушевил. Этими баллами я подтвердил свою пятерку по истории в аттестате (68 баллов – нижний порог для отличной оценки).

Пьяным я позвонил историку и порадовал его. Неожиданно трубку взяла его жена и стала спрашивать про задания в ЕГЭ. Отец был поражен, как в состоянии сильного опьянения мне удавалось четко изъяснять свои мысли. Я не мог стоять, но лежа на кушетке подробно рассказывал, какие вопросы вызывали трудности. На следующее утро мне было плохо, как никогда. До обеда я не мог встать с постели: голова начинала кружиться, как только отрывалась от подушки. Еще мне рассказали, что ночью я помочился на кресло, будто в унитаз.

* * *

В конце августа я поинтересовался, когда могу заехать в общежитие. Оказалось, мое заявление потеряли, – срочно пришлось писать новое. Я уже начал переживать, что придется жить у отца, как мне сообщили, что с 27 августа можно заезжать. Я заключил договор, оплатил проживание за полгода и получил ключи от комнаты 912.

Общежитие раньше значилось гостиницей партийной школы. Длинные коридоры, выстеленные ковровым покрытием; в просторных холлах – деревья в горшках, их листья свисают над новыми мягкими диванами. В комнате было две кровати с упругими матрасами и большой шкаф-купе в прихожей. И главное – отдельный санузел в каждом номере.

Я получил от комнаты ключи первым, поэтому выбрал себе кровать. Ближе к обеду в комнату зашел непримечательный парень с простой прической в аскетичной черной кофте. Это был мой сосед Ж. Мы с ним немного пообщались. Я еще не собрал все вещи, чтобы въехать в комнату, поэтому вернулся к отцу. Он спросил, хороший ли у меня сосед. «Не знаю пока. Мы поговорили всего пять минут. Одет он просто, как будто ученик церковно-приходской школы», – важно ответил я. Эту высокомерную фразу отец не раз припомнит мне в будущем.

Через пару дней я заехал со своими вещами. Мне не нравилось, что мой стол стоит у стены, как и у соседа. В таком положении он мог видеть, чем я занимаюсь. Мне хотелось защитить свою спину. К тому же я любил обзор перед собой, поэтому развернул стол поперек. Так свет из окна падал прямо на него. И теперь я всегда мог видеть, кто входит в дверь. Это еще и выглядело представительно, будто люди приходят ко мне на прием. Через некоторое время Ж. тоже повернул свой стол подобным образом.

Я предложил Ж. отметить заселение. Прямо перед входом в общежитие стоял киоск, где можно было купить вино без паспорта. В супермаркете через дорогу мы приобрели закуску. Поставили тумбу между кроватями – так было удобнее. За бутылкой вина обсуждали всякое. Травили байки про то, что тут с советских времен может стоять прослушка, про подземный тоннель, соединяющий общежитие с академией. С Ж. было приятно и просто общаться. Над моей кроватью висел кронштейн с подставкой. Нам пришла идея заполнить пустоту телевизором. У меня тогда не было своего ноутбука, а Ж. не привез еще свой компьютер. Мы сбросились деньгами и выбрали серый небольшой телеящик. По-другому его было не назвать, уж очень он был квадратным.

Первого сентября шел дождь. На линейке перед главным входом я стоял под зонтом Ж. С каждой минутой становилось все кучнее. Из-за толпы впереди, их зонтов и шариков я почти не видел концертную часть. Сначала выступил ректор, затем стали танцевать некрасивые девушки, после них запел хор, а в финале студенты дефилировали под дождем, как модели, только в обычной одежде. Рядом крутились в зеленых куртках представители походного отряда. Это все походило не на 1 сентября, а на 1 апреля. Среди прочих в толпе была женщина с усами, словно сбежавшая из ярмарочного шапито, – готовый персонаж ремейка «Гусарской баллады». Женскую часть академии трудно было назвать оранжереей, скорее запущенным огородом, где изредка пробивались цветы. Дождь казался единственной хорошей приметой нового начала.