One for My Baby, или За мою любимую
Шрифт:
А еще он проводит много времени, рассматривая бесконечные фотографии, которые мы обнаружили в бабулиной квартире.
Некоторые люди на этих снимках до сих пор остаются загадкой. Другие — кажутся знакомыми и даже внешне похожи на отца. Но и эти знакомые лица тоже хранят свою тайну. Отец подолгу рассматривает их, размышляя над течением времени и над тем, как он сам попал из Ист-Энда в это тихое местечко на зеленом холме северной части Лондона. Вернее, его можно было бы назвать тихим, если не обращать внимания на Смоки Робинсона и «Сьюпримз».
Отец ничего не пишет. Он до сих пор не созрел. Пока я наблюдаю, как он перебирает эти старые
Потому что отец понял: если он собирается продолжать жить, то ему придется начинать все с самого начала.
Я подхожу к парку и сразу же замечаю Джорджа. Он совсем один. Рядом с ним больше нет снобов из крупной финансовой компании, разглагольствующих об избавлении от стресса и расширении сознания. Нет и безмозглых волосатых хиппи, которые почему-то считают, что тайчи можно запросто овладеть за пару занятий. Нет рядом с ним и меня. Мы все, заносчивые англичане с благородными намерениями довести дело до конца, понемногу оставили его. Он совершенно один, как это было в тот самый день, когда я с ним познакомился.
В руке он держит меч, к рукоятке которого привязаны красная и белая ленточки. Я останавливаюсь и смотрю, как Джордж Чан упражняется с оружием.
Он переносит вес тела на одну ногу, перекидывает меч из одной руки в другую за спиной, поворачивается с невероятной скоростью и изяществом и взмахивает мечом над головой. Ленточки на секунду обматываются вокруг его шеи. Потом Джордж падает на колени, снова встает и выбрасывает руку с мечом в сторону горла своего невидимого противника. При этом все его манипуляции сливаются в единое движение, и видно только, как сверкает в руках серебристый клинок.
Жаль, что Изюмка не видит всего этого. Я чувствую, хотя и не могу объяснить, что Джордж Чан как раз и есть тот самый человек, который ей нужен. Он чем-то схож со Скалой, прославляющим человеческую силу.
Джордж заканчивает упражнения, и я подхожу ближе. Мне стыдно. Может быть, все остальные и забросили тайчи без зазрения совести, но мне от этого как-то не по себе.
— Простите, что я так давно не виделся с вами, Джордж. У меня накопилось столько дел! Одни только экзамены чего стоили. Ну и все остальное тоже.
Он понимающе кивает, и в его глазах нет ни обиды, ни упрека. Словно он ничего другого от англичанина и не ожидал.
Я наблюдаю за тем, как он бережно укладывает меч в длинный кожаный футляр, потому что по улицам Северного Лондона нельзя ходить, размахивая острым мечом. И в этот момент я вдруг понимаю, почему мне хотелось обучаться тайчи именно у этого человека. Это не имеет ничего общего с избавлением от стрессов, или снижением веса, или даже правильным дыханием. И даже несмотря на то, что «толчки ладонями» помогли понять суть моей жизни и моего будущего, это не связано с умением воспринимать любые жизненные перемены.
Мне просто хотелось походить на него.
Все оказалось предельно просто. Я хотел научиться быть спокойным, но при этом не казаться пассивным. Сильным, но совершенно не агрессивным. Семейным, но не диванным лежебокой. Одним словом, быть скромным, но сильным духом человеком. Вот каких уроков я ждал от Джорджа, потому что знал, что мой собственный отец этому меня никогда не обучит.
— У меня тоже много дел, — говорит он, словно читая мои мысли. — Мой сын со своей женой
Я не верю тому, что слышу собственными ушами. Если я в чем-то и был уверен относительно маленького дружного семейства Чан, так это в том, что их невозможно разлучить. Более того, я сам мечтал стать членом такой семьи. Семьи, которая никогда не распадется.
— Неужели Гарольд и Дорис уезжают из «Шанхайского дракона»?
Джордж кивает:
— Жена моего сына считает, что здесь очень опасно. Много пьяных. Все они писают в подъездах и постоянно дерутся. Тут, конечно, много хороших домов, можно прилично заработать, но хватает и плохих людей, настоящих отбросов. Здесь будет трудно воспитывать детей. Так считает жена моего сына. Она хочет переехать куда-нибудь в Масуэлл-Хилл или Криклвуд. Они откроют свой ресторан. Там есть приличные школы для Дианы и Уильяма. И уж в тех местах никто не писает в подъездах и никто не угрожает надрать задницу прохожим.
Я сражен:
— И Гарольд на это согласен? Переехать в Масуэлл-Хилл и отдать детей в приличную школу? Бросить «Шанхайского дракона»? Он согласен со всем этим?
— А что он может поделать? Она ведь его жена. Ему приходится ее слушать. Мы уже не в Китае.
— Но вам с Джойс будет трудно. И не только потому, что придется больше работать. И даже не потому, что вы будете скучать без детей. Ваша семья раскалывается, вот в чем проблема.
— Семьи тоже меняются. Мы с женой должны это понять. Мой сын, его жена и их дети — это уже новая семья. Семья распадается, а потом объединяется в другой форме. Что касается Масуэлл-Хилл, то я ничего не могу сказать. Я там никогда не был. Слышал только, что это хорошее место. А мне нравится и здесь. Но для них, наверное, там будет лучше. Для их семьи.
Джордж Чан смотрит на деревья, как будто представляет себе чистые улицы в Масуэлл-Хилл и китайские рестораны, где пьяные не пристают к прохожим. Он думает о будущем, которое представляется ему не совсем отчетливо. Затем он снова поворачивается ко мне и улыбается.
— Вот что забавно в семьях, — говорит он. — Даже самая прочная семья не высечена из камня.
Прощальный вечер караоке школы Черчилля проходит в маленьком зале небольшого японского ресторана в Сохо.
Ученики набиваются в темное помещение без окон, а в это время управляющий ресторана (он почему-то не японец, а китаец) устанавливает аппаратуру для караоке. Ученики из Китая и Японии поглощены изучением списка песен. Йуми и Хироко, Цзэн и Джен ищут песни, которые им хотелось бы спеть. Все остальные: Витольд и Ванесса, Аструд и Имран, Хемиш, Денни и я — все мы заказываем себе напитки и размышляем о том, как бы пройти через данное испытание с наименьшими потерями. Мы тоже изучаем предложенные списки песен. Сейчас мы попали во Вселенную, где даже группа «Тэйк зэт» считается «золотым старьем».
Йуми, Хироко и Джен приходят в восторг, поскольку отыскали в меню песен множество японских вещиц. Однако Цзэн разочарован. Китайского тут почему-то ничего не оказалось, даже несмотря на то, что владелец ресторана — китаец. Цзэн рассматривает факт отсутствия песен на его вкус как унижение нации, такое же, как, скажем, опиумная война. Однако это длится недолго, и вскоре настроение его улучшается. Особенно после того, как он удачно исполняет «Сделай это еще раз». По всеобщему мнению, ему даже удается превзойти оригинал в исполнении Бритни.