One for My Baby, или За мою любимую
Шрифт:
Квартира, которую снимает отец, находится в богатом зеленом районе города. Но она очень маленькая и не принадлежит ему. Краску для стен выбирал совершенно чужой человек. Картины, висящие тут, покупались для того, чтобы удовлетворить вкус кого-то другого. Я пытаюсь изо всех сил представить себе, что отцу здесь хорошо, но у меня ничего не получается. Куда ни глянь — везде чувствуется присутствие посторонних людей, все говорит о том, что это съемная квартира. Мне даже кажется, что вот-вот придет ее истинный хозяин и потребует вернуть ему собственность: и квартиру, и мебель,
— И сколько же времени все это будет продолжаться? — спрашиваю я. Отец продолжает искать чайник, но никак не может его найти. — Пап? Может, забудем о чае? Ну нет у тебя чайника, и не надо. Смирись с этим. Чайника не было и нет. Договорились?
— О чем это ты?
— Сколько времени ты намерен здесь жить с Леной?
— Пока мы не найдем себе более подходящее жилище.
— А ей сколько? Двадцать три, если не ошибаюсь?
— Двадцать пять, — поправляет меня отец. — Почти.
— Но она моложе меня.
— Для своего возраста она ведет себя достаточно по-взрослому.
— Кто бы спорил!
— Что ты имеешь в виду?
Я грузно плюхаюсь на кожаный диван. Мой отец ненавидит кожаную мебель. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня.
— Почему тебя не устраивало просто спать с ней? — спрашиваю я, втайне опасаясь, что сейчас он начнет вникать в подробности своей олимпийской половой жизни. — Разве не так все должно было произойти? Я легко представляю, почему она тебя привлекает. Более того, мне даже кажется, что я понимаю, почему и ее тянет к тебе. Солидный и успешный мужчина. И все такое прочее. Но при этом вовсе не обязательно рушить свою семью. Это же какое-то безумие, пап!..
Мой старик начинает нервно расхаживать взад-вперед. Видимо, эта гостиная, куда он меня пригласил, и есть самая большая комната во всей квартире, и все же она недостаточно велика. Отец делает буквально пару шагов — ему уже приходится разворачиваться. Он нервно теребит пальцы. Я испытываю нечто вроде укола жалости в отношении моего бедолаги-старика. Он не готов к такой жестокой игре. Он не может вести себя настолько бессердечно, насколько требуют ее правила.
— Такие вещи развиваются сами собой, повинуясь какому-то непостижимому импульсу, — объясняет отец. — Я пытался держать ситуацию под контролем. Это действительно так, поверь мне. Какое-то время я даже чувствовал себя самым счастливым человеком на всей земле. Еще бы! У меня были идеальная жена и идеальная любовница.
— Кстати, твоя идеальная жена теперь не собирается иметь с тобой ничего общего.
— Однако ничто не может продолжаться вечно, — заявляет отец, игнорируя мое замечание. — Время требует перемен. Оно движется дальше, и наступает момент, когда ты должен принять решение. — Он поворачивается ко мне, и в его взгляде сквозит мольба. Он очень хочет, чтобы я понял его. — Ну разве не об этом мечтает каждый мужчина? О жене и любовнице одновременно! Нам хочется стабильности, поддержки и спокойной жизни. Но вместе с тем мы мечтаем о романтике, страсти и пылкой любви. Почему я не мог желать и того и другого сразу?
— Потому что тебе хочется слишком многого. И
— Но я ничего не мог поделать с собой, Элфи. Я же не планировал влюбиться. Это случилось как-то само по себе.
— «Влюбиться»? Ты заговорил о любви? Погоди-ка секундочку. Не нужно называть свою связь любовью.
— Ну а как мне еще называть свои чувства? — хмурится отец, и я понимаю, что он неожиданно начинает сердиться. — Послушай-ка, мне, конечно, очень жаль твою мать, Элфи. Да-да, я говорю искренне. К тому же то, как она узнала обо всем, просто ужасно. Но сердце хочет только того, чего оно хочет.
— Пап, — говорю я, — прошу тебя, выслушай теперь меня. Лена — потрясающая девушка. Но ведь она ест и одновременно танцует! Ты это понимаешь? Она ест и пытается пританцовывать. Неужели ты этого не заметил? Она невольно подпрыгивает в ритм музыке, когда слушает радио. И даже тогда, когда завтракает. Она еще совсем ребенок.
— В эти моменты она очень мила.
— Да перестань ты! Она настолько молода, что в дочери тебе годится.
— Возраст тут совершенно ни при чем.
— Интересно, а ты мог бы влюбиться в Лену, если бы она оказалась твоей ровесницей? Если бы сейчас ей тоже было под шестьдесят? Не верится что-то. И она вряд ли увлекалась бы тобой, если бы ты был двадцатитрехлетним юнцом, который живет на стипендию, да еще подрабатывает по ночам в закусочной.
— Ей уже двадцать пять, — напоминает отец. — Ну, почти.
— У тебя еще может все наладиться с мамой. Извинись перед ней. Попроси ее простить тебя. Мы все иногда допускаем серьезные ошибки. Ты не имеешь права бросать семью только из-за того, что перед тобой повиляла попкой какая-то молоденькая и хорошенькая домработница!
— Нет, ничего уже не получится. Я бросил твою мать. И сделал это из-за любви. Прости, Элфи. Но у меня имеются принципы.
В этот момент мне хочется ударить его.
— Ты оскорбил любовь, — говорю я, вспоминая, что сотворила мать со своим любимым садом. — Ты плюнул ей в лицо, ты, жалкий смехотворный старикашка. В твоей жизни был человек, который шел бок о бок с тобой все это время, который поддерживал тебя еще тогда, когда ты не представлял собой буквально ничего. И ты посмел так поступить с ней! И не надо разглагольствовать о принципах. Не стоит выставлять себя этаким романтическим героем. Ты другой. И ты не просто бросил ее. Ты позорно сбежал!
Он останавливается посреди комнаты.
— Прости, Элфи. Но мне кажется, что я поступил правильно.
— Ах вот оно что! Оказывается, ты поступил правильно! Ты полагаешь, что очутиться со спущенными штанами перед всеми своими друзьями и знакомыми — это весьма мудрый ход? Ну, что ж, пап, мне кажется, это спорный вопрос.
— Я имею в виду только то, что я оставил свою прежнюю семью. — Он смотрит на меня как-то странно. — Кстати, тебе известно, что мы поженились с твоей матерью уже тогда, когда она ждала тебя?
— Догадался. Для этого не требуется быть математическим гением. Между днем вашей свадьбы и моим рождением прошло всего пять месяцев.