Они были не одни
Шрифт:
— Разве ты не устала, Вита?
— Нет… Я расцарапала руку о ветку.
Юноша подошел к Вите и нечаянно дотронулся до ее груди. Она вся вспыхнула.
— Пойдем! — порывисто сказала она.
— Подожди, Вита… дай немного отдышаться!.. — умолял Бойко.
— Нет, лучше пойдем, уже поздно, а не то остальные вернутся раньше нас, — торопила она.
И они пошли. Всю дорогу молчали. На душе у Виты было тревожно. Сложив ношу, Бойко стал с ней прощаться, а она не нашлась, что ему ответить, и чуть успокоилась, только когда подошли остальные. Но потом
Так и сейчас! Вместо того чтобы сказать ему что-нибудь радостное, она говорит о печальном, о бедах.
— Не беспокойся, Вита, все беды минуют! — старался он ее подбодрить.
Ей хотелось бы на это ответить: «Все беды минуют, когда я выйду за тебя замуж», но не хватило у нее смелости выговорить такие слова, и она только пробормотала:
— Может быть, может быть… — И пролила воду мимо.
— Я не размешиваю глину, ты проливаешь воду, — с горьким смехом заметил Бойко.
— Это потому, что мы с тобой думаем не о работе, а совсем о другом, — прошептала она.
— Это ты хорошо сказала! — радостно воскликнул Бойко.
— Эй, Бойко! Сходи с Витой на озеро, принесите нам еще воды! — послышался голос Гьики.
Бойко чуть не подпрыгнул от радости: вместе с Витой идти ночью на озеро и при этом без груза.
— Ну, Вита! Готова?
Девушка вздрогнула и с минуту оставалась в нерешительности.
— Хорошо, пойдем! — и взяла в руку ведро.
Бойко захватил кувшин и палку, чтобы на обратном пути вместе с Витой нести на ней наполненное водой ведро.
По ночному небу быстро скользили облака. Луна то показывалась из-за них, то скрывалась. Все село спало глубоким сном. Внизу серебристой сталью поблескивала поверхность озера.
— Как хорошо, Вита! Стены уже почти готовы, скоро будет и крыша, глядишь — и дом выстроим!
— Какие вы все добрые; если бы не вы, нам самим и за десять лет не построить себе дом! — отвечала Вита.
Бойко улыбнулся и почувствовал себя смелее.
— Мы должны помогать друг другу… а в особенности я должен помогать вам, потому что…
Он не договорил: его прервал крик Виты, которая поскользнулась и чуть не упала. Бойко поддержал ее, но она тут же выскользнула из его рук, и они пошли дальше, непроизвольно замедляя шаг.
Вита прекрасно поняла, чего не успел договорить Бойко, что хотел он сказать. Она смутилась, боясь, что он опять заговорит о том же… и в то же время ей мучительно хотелось, чтобы он заговорил об этом.
И Бойко хотелось высказаться до конца. Когда они подошли к озеру, он поставил ногу на камень, нагнулся якобы для того, чтобы получше завязать тесемки опингов, и, не поднимая головы, проговорил:
— Знаешь, что я хотел тебе сказать дорогой? Я говорил, Вита, что мы должны помогать друг другу, и в особенности я должен помогать тебе, потому что… потому что люблю тебя…
Не легко было Бойко выговорить
— Я так люблю тебя! — повторяли и листья на деревьях и трава под ногами; и луна, выглянув из облаков и улыбнувшись им, повторила эти слова; повторило их и дремлющее озеро…
Вита не знала, что ответить, не знала, что сделать. Ее привел в себя голос Бойко:
— Что же ты молчишь, Вита? Не веришь мне?
— Подай мне кувшин, — ответила она.
Но юноша вместо этого схватил ее за руки и с силой притянул к себе.
На освещенной лунным светом поверхности озера заколебались две тени, слившиеся в одну.
— Люблю тебя, Вита!
Долго задержались они у озера. А когда возвращались, им обоим казалось, что у них выросли крылья и на крыльях этих можно лететь сквозь любую бурю, вознестись к самому солнцу!..
* * *
Наступил день святого Георгия. Крестьяне больше прежнего были возмущены беем, кьяхи и Рако Ферра, которые никак не могли примириться с тем, что так бесславно для них закончилось поднятое ими против Гьики и Велики дело. Наверное, нашелся там какой-то негодяй врач, которого удалось подкупить, иначе они бы так легко не отделались! А этот разбойник, сын Зарче, которого Рако собирался сделать своим зятем! Осмелился чуть ли не до смерти избить его сына! Нет, Рако не может с этим примириться! Правда, не один Петри бил его сына, ему помогали и другие, но Петри был зачинщиком. И теперь Рано на всю жизнь возненавидел Петри. Дочку свою выдаст замуж куда угодно, хоть в дальнее село, за кого угодно, хоть за безродного цыгана, но только не за этого Петри, обесчестившего его семейство!
В день праздника святого Георгия в селе произошло два неожиданных события.
Когда девушки по старинному обычаю танцевали в роще на берегу озера, к ним незаметно подкрались несколько парней из соседнего села, бросились в круг, схватили Василику и исчезли. Впоследствии стало известно, что Василику, с согласия самого Рако Ферра, похитили для сына Гого из Шулина.
Когда Рако сообщили о похищении дочери, он только сказал: «Вот и отлично!» Однако жена его принялась кричать и плакать.
— Замолчи, не то разобью тебе башку! — пригрозил Рако жене. — За сопливого сына Зарче все равно никогда ее не выдам! — и он начал угощать кьяхи, принесших эту весть.
В тот же день судьба доставила ему и вторую радость: по распоряжению прокуратуры явились жандармы, прошли на стан дяди Коровеша, забрали все стадо и отдали его Рако Ферра. Пастух поспешил к старику рассказать о случившемся; за ним бежали собаки, которым стало нечего сторожить.
— Сколько раз я ему говорил: не хочешь платить долг, придется расстаться со стадом! Я в этом не повинен! Я оказал ему услугу, а он и в ус не дует, не спешит возвращать долг. Это нечестно. Вот пусть теперь расплачивается! — посмеиваясь, говорил Рако своим друзьям кьяхи.