Они мечтали (Сборник рассказов)
Шрифт:
Рыжков Александр Сентябрь – Октябрь, 2007 год
День отца
Каждую ночь мне снится один и тот же сон. Жаркий майский день, пустые улицы, зародыши кленовых листьев только начинают крепчать, тёплый ветерок щекочет лицо, волны плещутся о гранит бульвара и повсюду чириканье копошащихся в песке воробьёв. Я всегда ходил со школы домой этой дорогой. Уже который десяток лет, как я закончил её. Но во сне остаюсь всё тем же мальчишкой с тяжёлым
Вокруг никого: ни хулиганов, ни крикливых старух, ни пьяниц, ни колющихся под мостом наркоманов. Казалось бы – радуйся, дыши полной грудью, кидай камушки в реку, кричи во всё горло, балуйся, ты же ещё ребёнок! Жизненные тяжбы ещё впереди. Ты даже не подозреваешь, что придётся пережить. Поиски работы, разбитые как китайский фарфор мечты, предательства друзей, растущая с каждым днём долговая яма… Это всё в прошлом, вернее – ещё в будущем. Столь юна и наивна наша молодость. Столь беззаботна и прекрасна. А мы, как последние глупцы, тратим её впустую…
Почему я не могу расслабиться? Почему каждую ночь я иду по дневным улицам родного города настороженный? Страх паразитом засел где-то внутри. Я озираюсь по сторонам очень редко. Боюсь лишний раз повернуть голову. Смотрю вперёд и иду. Иду домой. Набитый тяжёлыми учебниками ранец давит плечи. Скорей бы спасительный двор, скорей бы…
Майский воздух трескается, рвётся на части пастями собак. Они выследили меня. Стая дворняг вышла на охоту. Их вожак замечает меня. Зачем я обернулся на их лай? Они ведь могли и не видеть… Я начинаю бежать. Быстро, отчаянно. Живая шерстяная масса мчится следом. Клыки блестят на нежном солнце, брызжет пена, десятки лап отталкиваются от тротуарной плитки, асфальта, земли. Они догоняют. Они совсем близко. Ранец мешает мне бежать, бьётся о спину. Я вспоминаю о нём и сбрасываю с плеч. Становится легче. Страх несёт мои ноги с невероятной для них скоростью. А может, я и смогу спастись?
Но воля к жизни гаснет, когда я упираюсь в стену. Стая диких собак с бешеными глазами несётся на меня. Я раздираю руки, пытаюсь забраться наверх, но слишком неглубоки уступы, слишком гладки кирпичи. Челюсти дворняги впиваются в мою ляжку. А потом ещё одни – в икру. И ещё, и ещё. И вот я лежу на асфальте. Ещё в сознании. Разрываемый собаками. А потом всё гаснет. Чернеет. Умирает.
Этот сон настолько реальный, что каждую ночь я просыпаюсь от своих криков. Один. Некому меня утешить, некому поддержать.
Сегодня особенный день! Я ждал его весь месяц. Даже кошмар не способен его омрачить. Ведь сегодня я встречусь с детьми. Дочурке девять. Она отличница в школе. Самая красивая на свете. Задёрнутый носик, пухленькие губки. Вся в мать… Анжелина каждое утро завязывает ей огромный розовый бант. И разрешает пользоваться помадой. Лиза знает, что мне это не нравится, поэтому перед нашей встречей не красится. Пашке уже тринадцать. Совсем взрослый. Он тоже пошёл в мать. Такой же строптивый. Такие же чёрные как смола волосы. Те же задумчивые глаза.
Таксист уже стоял у подъезда. Я немного проспал, поэтому пришлось поторопиться. Принял душ и, едва обсохнув, натянул свой лучший костюм. Кремовый с синими
Утренние пробки не смогли испортить моего хорошего настроения. Я попросил таксиста подождать. Входная дверь была закрыта. Я позвонил. Долго не открывали. Это тоже ничего, уже привык. Наконец-то открыли. Это была Лиза. На ней красовалось голубенькое платьице и громадный бант. Ох, вырастет она, скольких мужчин с ума сведёт…
У лестницы стояла Анжелина. Как всегда хмурая и злая. Ничего, тебе не испортить мой маленький праздник, мегера. Сегодня никто и ничто на это не способны!
– Папочка! – полезла обниматься дочурка. – Я так по тебе соскучилась!
Я поднял её и покружил, аккуратно опустил обратно на пол.
– Кто мой послушный персик-мерсик?
– Я! Я! Я! – начала прыгать вокруг меня Лиза.
– Послушной девочкой была? – я старался не замечать полный ненависти взгляд Анжелины.
– Да! Папочка! Я была очень послушной!
– А не врёшь?
Дочурка нахмурилась.
– Ну ладно, ладно. Знаю, что не врёшь.
Она продолжала хмуриться.
– А у меня кое-что есть для своего персика-мерсика…
Её нежное личико вновь засияло. Глазки пытливо блеснули. Губки расплылись в самой очаровательной во всём мире улыбке.
Я достал из своего пакета коробку. Вообще-то, я не большой специалист по куклам и другим девчачьим игрушкам. Но каждый мой подарок вызывал в Лизе только восторг. Этот исключением не был. Длинноногая кукла с пышными волосами, какими-то там одеждами, расчёсками и прочей глупостью в комплекте. Дорогая, зараза, но ради такой реакции дочурки я готов и не на такие затраты. Были бы деньги.
По лестнице спустился Пашка. Как всегда хмурый.
– Привет, бандит! – радостно поздоровался я.
– Иди ты, – огрызнулся он.
Некоторое время я боролся с собой. Никак не могу привыкнуть к подобным выходкам. Следовало снять ремень и хорошенько выпороть. Тогда бы он понял, что с отцом так не разговаривают. Но я сам дал себе клятву: ничто не омрачит этот день. Да и рука, попросту, не поднимется. Когда с детьми раз в месяц видишься, способен прощать многое…
Претворившись, что не расслышал ответ, я подошёл к Пашке и обнял. Он отвернулся. Такое ощущение, что обнимаешь застывшую статую, а не родного сына. Пора бы мне перестать этому удивляться.
– Был хорошим мальчиком?
– Отцепись.
– Хорошим. Я тебе подарочек принёс.
– Засунь себе его…
Я еле удержался, чтобы не дать ему затрещину. Глубоко вздохнул и достал из пакета последнюю коробку. Протянул сыну. Это был грозный робот-трансформер. Недавно показывали одноимённый фильм. Вся ребятня от них без ума.
Благодарный сынишка даже не глянул на подарок. Взял коробку и пренебрежительно швырнул на стол. Мол, погляжу потом, папаня.
Ладно, не обращаю внимания. Глубокий вдох, выдох, вдох, выдох. Гнев проходит, уступает место отцовской любви. Мне вновь хорошо и весело. Я люблю своих детей. Особенно Лизочку…