Они мечтали (Сборник рассказов)
Шрифт:
– Зайка-попрыгайка, сходи в кухню, принеси стаканы.
– Почему я?
– Опять ты за старое? Кому сказал!
– Есть.
– Увидел бы твоего конструктора – морду бы набил.
– Конструктор Сахаринский Виктор Андреевич, родился…
– Я кому сказал за стаканами идти?
– Есть.
– Надоел он мне. Хорошо что вы, Снегурочка и Дедушка Мороз, из старого поколения. Послушнее, работоспособнее. И вообще, чего стоите? Поздравляйте меня с Новым годом!
– Команда не распознана.
– Вы правы, куда ж без подарка… Вот, – Михаил сорвал с куста красноватый овощ
Андроиды преданно глазели на хозяина. Слишком много непонятных команд…
– Вот и Зайка пришёл со стаканами. Положи их на пол и иди сюда. Тебе тоже работёнка найдётся.
Оставшееся время Михаил провёл в попытках научить помощников своим ролям. Он как раз давал пинка не понявшей ни команды Снегурочке, когда Зайка-попрыгайка начал обратный отсчёт.
– Двенадцать.
– Ну, поздравляйте меня!
– Я Дедушка Мороз. Я подарочки принёс, – бесполым голосом говорил Первый.
– Да, он Дедушка Мороз. Да, он подарочки принёс, – поддакивал Второй.
– Девять, – сообщил Третий.
– Был ли ты послушным, внучек?
– Да, был ли ты послушным?
– Нет, Дедушка Мороз, я был очень плохим мальчиком, – отвечал Михаил, пытаясь открутить наглухо закрученную пробку металлической бутылки.
– Четыре.
– Тогда вот тебе подарочек, послушный внучек, – Первый протянул шапку с помидором.
– Да, тогда вот тебе подарочек, да, послушный внучек.
– Ой спасибо, Дедушка!
– Ноль.
– Ур-р-а-а-а! – закричал внучек, открутив крышку; из горлышка вырвалась непослушная пена.
– Ур-р-а-а-а! – подхватили андроиды.
Разлив "шампанское", Михаил поднял свой стакан. Роботы повторяли его действия.
– Ну, за Новый четыре тысячи пятьсот тридцать второй Год!
– Ура!
Андроиды держали свои стаканы у лица, имитируя процесс питья. Ведь как можно что-то выпить, если у тебя нет рта? Михаил осушил свой залпом.
– Ну, а теперь в пляс?
– Команда…
– Да бросьте вы! Повторяй за мной! Эх-х-х!
Михаила разбудила трель радиопередатчика. Сон не успел улетучиться, поэтому всё происходящее казалось ему чем-то нереальным, вымышленным…
– Михаил Сергеевич, Михаил Сергеевич, приём, приём!
– Да, Михаил Камнев на связи.
– Михаил Сергеевич! Вы живы!
– Ну, жив. Вы лучше скажите, чего связи не было полгода?
– Ваш астероид сбился с траектории под действием пролетавшей рядом кометы. Связь была потеряна. Мы думали, вы погибли…
– Думали они! Спать бы лучше не мешали!
– Простите, наверное, вы не до конца поняли… Мы уже выслали спасательный корабль.
– Корабль-борабль! У меня послепраздничное похмелье. Всё равно вы мне снитесь…
– Михаил Сергеевич, мы понимаем вашу настороженность. Но это не сон. Это на самом деле, поверьте. Через два часа к вам прибудет помощь…
– Да ну вас! – разозлился Михаил и впервые за полгода
Спустя несколько часов, его разбудило острожное прикосновение к плечу.
ЧЕЛОВЕК!
Рыжков Александр Ноябрь, 2007 год
Мечта
Вокзал. Люди сотнями толпились у широких голубоватых вагонов. Июльское солнце ослепительными бликами отбивалось от тонированных окон перрона. Заходить в поезд без билетов строго запрещалось – прощались через слегка приоткрытые пуленепробиваемые стёкла вагонов. От этого и происходила вся толчея и скопление. Каждый хотел в последний раз повидаться со своими родителями…
В Мегаполисе Мечта почитали престарелых людей. Законом 141 от 16.06.76 "Про заботу и уважение к людям, достигшим почтенного возраста", каждый пожилой человек, честно плативший свой долг обществу в течение трудоспособной жизни, был удостоен безоблачного существования на лазурном берегу Чёрного моря.
Если упростить и не вдаваться в детали, то смысл жизни среднего жителя Мечты сводился к добропорядочному выходу на пенсию. Только в этом возрасте можно было побывать на море.
Пенсионный возраст каждого гражданина, установленный с самого рождения и корректируемый в зависимости от жизнедеятельности, строго контролировался инстанциями свыше. Трудно сказать, какими критериями пользовалось начальство. Можно даже предположить, что они были не всегда объективными. Иногда – ничем невзрачный работник был удостоен пенсии в сорок лет, а амбициозный и трудолюбивый, как на зло, лишь к семидесяти…
Но давайте вернёмся на вокзал.
– Мы с Леной будем по тебе скучать! – С улыбкой на лице, прокричал Дима вслед уходящему составу.
– Я тоже, сынок! Жаль, что не могу взять тебя с собой! – сквозь свист электромотора отвечала мать. Быть может, она прокричала ещё что-то наподобие: "не пей молоко из пакета" или "добейся, наконец, лицензии", но Дима этого не слышал.
Электропоезд с невероятной скоростью сорвался с места и пронзил темноту тоннеля. В конце которого, с медленным скрипом опустились массивные железные ворота, заслонив собой выход из города. Провожающие стали торопливо расходиться. Прошло всего несколько минут, а шумно бурлящий жизнью вокзал превратился в безлюдную железобетонную пустыню…
Тесный трамвай. Дрожа стёклами, дверь откатилась, Дима с облегчением порхнул на голубоватый асфальт. Несколько минут пыльной и жаркой дороги. Подъезд. На лифте поднялся на двадцать второй этаж. Надавил на звонок.
Дверь открыла Лена. Одетая в своё самое шикарное шёлковое платье. Такое чёрное, облегающее, с вырезом на груди и спине…
Поражённый сексуальностью увиденной картины, Дима хотел было что-то сказать, но не успел. Со змеиной грацией жена обвила его своими объятьями и, со всей жадностью и нежностью, присущей лишь тигрице, впилась в его уста…