Они могут все
Шрифт:
Заметив еще несколько влажных от крови отверстий в рубашке лежащего и черную жижу, вытекающую из надтреснутого черепа, Владимир смекнул, что его помощь этому человеку уже не потребуется. Почему-то промелькнули в памяти угрозы «прострелить башку». Вот и договорился – самому прострелили.
«Что ж так тихо стало? – понеслись в голове мысли. – Где Юля? Почему больше не орет бородатый? Почему вообще никто не кричит?» От грохота выстрелов в замкнутом помещении в ушах еще оставался тонкий металлический звон, слышали они пока не
Новиков слегка привстал, чтобы оглядеться, но тут же сел обратно. Припомнив ощущения от пролетевшей рядом пули, он удержал себя от желания выскочить на улицу. А ну как тишина – это ловушка, и там впереди уже держит палец на спуске в предвкушении победы один из стрелков? Кто эти люди, доктор так для себя и не решил. Одно понял точно – в число друзей их записывать не стоит. А раз так, себя надо обезопасить. Чужой пистолет с пустой обоймой для этого подходил мало, свой остался в машине «Скорой».
Пригнувшись низко к полу, так что в нос ощутимо ударил запах повсюду разбрызганной свежей крови, Владимир заглянул под тахту. Сквозь узкую щель между ней и полом можно было кое-что разглядеть. К примеру, тело, распростертое на выходе из комнаты. И автомат «узи», валяющийся метрах в двух от него.
«Неплохо бы такой заиметь», – подумалось Новикову. Почти ползком добираясь до края мебели, за которой скрывался в скоротечном бою, пригляделся к странно топорщившейся обивке. Шевелюра на макушке встала дыбом – все изрешечено пулями, живого места нет. А в него не попало. Новиков даже остановился на миг и пощупал сам себя: нет, и правда – цел. Перекрестившись, он выглянул наружу.
Место побоища впечатляло – в небольшой комнатушке лежало два расстрелянных тела. Кроссовки еще одного «двухсотого» торчали из коридора. И никаких признаков жизни кругом. Осмелев, но не настолько, чтобы полностью выпрямиться, Владимир перебежал-переполз к примеченному ранее автомату. Он очень надеялся, что в магазине остались патроны. Сев спиной к ближайшей стенке, старлей лихорадочно завертел оружие в руках. Одно дело видеть иностранный образец на картинках, совсем другое – быстро подготовить реальный «узи» к бою. Ничего, обошлось. Память не подвела: отсоединился и встал на место магазин, и предохранитель нашелся, и затвор взвелся с первого раза. Обнадеженный успехами, Новиков поднялся на ноги и шагнул уже в коридор, когда услышал сдавленный стон из соседней комнаты, куда вели кровавые следы.
Прижимаясь к стенам, Владимир обогнул поле боя и остановился у проема. Решил, что терять нечего, сжал автомат и приготовился к атаке. Но не успел.
– У меня заложник! – проблеял срывающийся голос. – Не стрелять!
Этот тембр Владимиру был незнаком. «Еще один? – мелькнуло в голове. – Ребенок?»
– Бросай оружие и выходи с поднятыми руками! – заорал он, целясь в сторону межкомнатной двери. – Если с заложником ничего
– Я его убью! – еще истеричнее завизжал невидимый пока противник. – Не подходите!
– На пол! – Новикова взяла злость. – Тебе некуда деваться!
В наступившей паузе стало слышно прерывистое хриплое дыхание и шепот, выдавливаемый из последних сил:
– Сынки!.. Стреляйте… бейте гадов…
Потом удар и испуганно-злобное причитание на киргизском, снова удар. Насколько понял Новиков, таким образом заложника «просили» не открывать рта.
– Хорошо, я сдаюсь! – вдруг решительно заявили из-за стены. – Забирайте заложника, он не может ходить!
– Брось оружие сюда! – грозно скомандовал Владимир, не веря в такую удачу. – Сам ложись на пол!
В двери с глухим стуком вылетел пистолет, закрутился волчком на скользком деревянном полу. Владимир шагнул вперед.
Сообразил, что делает несусветную глупость, только когда встретился лицом к лицу с обезумевшим от безысходности тощим парнем в сине-красном спортивном костюме. Прячась за изможденного старика, привязанного к стулу, он сжимал в руках помповое ружье и сдаваться не собирался.
Долю секунды противники рассматривали друг друга. Но Владимиру показалось, что он попал в один из кошмарных снов, где все движения замедленны и мышцы не поспевают за мозгом; мысли, как на буксире, тащат за собой непослушное тело.
Худосочный истошно заорал и рванул спусковой крючок. Новиков мог сделать это одновременно с ним или даже раньше: указательный палец уже дернулся, вдавливая скобу. Но между его «узи» и врагом был еще один, ни в чем не повинный человек, и рука доктора замерла на полпути, так и не заставив автоматный боек сорваться.
Вспышка ослепила офицера, потолок и стены отчего-то пришли в движение, понеслись наискосок, постепенно тая во тьме. Грудь словно сдавило огромными клещами…
24. Бишкек
– Лежать, тварь!!!
Бородатый киргиз, придерживая коленом руль, на ходу пытался избавиться от сковывающего движения плаща. «Мерседес» на приличной скорости несся по начавшему оживать проспекту. Рядом, скрючившись и забившись в дальний от водителя угол, всхлипывала девушка в перепачканном пылью медицинском халате.
Вывернув после долгих мучений рукав, главарь банды перехватил рукой с пистолетом рулевое колесо и, стреляя глазами то на дорогу, то на пленницу, нервно стряхнул длиннополый плащ со второго плеча.
На повороте Юлию качнуло. Чтобы удержаться на месте, она вцепилась в подлокотник. Бандит тут же схватил свой видавший виды «ТТ» и жестко ткнул им в шею, сопровождая свои действия свирепым рыком:
– Не дергайся, сука! Только попробуй пошевелиться, я тебе… я… Хочешь, ногу тебе прострелю? А, шалава?