Они пришли с юга
Шрифт:
После ухода Вигго Карен с Мартином энергично взялись за упаковку вещей, чтобы можно было уехать, как только придет машина. В полдень Карен приготовила бутерброды и послала Мартина отнести их отцу.
– Здесь так много еды, что он сможет поделиться с Вагном, – сказала она.
Солнце, уже стоявшее высоко на небе, жарко припекало. На другом конце улицы Мартин увидел большой грузовик, окруженный плотной толпой.
– Что случилось? – спросил Мартин у какого-то паренька.
– А тут в доме один гад живет, сейчас его выведут, – ответил тот.
Толпа
– Сволочь! Собака! Предатель!
Из темноты парадного вынырнул высокий человек, за ним вышли два вооруженных парня. Человек шел с поднятыми руками; казалось, они застыли в судороге, а голова почти совсем ушла в плечи.
– Уберите его к чертовой матери, пусть не поганит нашу улицу!
– Расстрелять его на месте!
Ухмыльнувшись, парни переглянулись и слегка подтолкнули арестованного вперед. Он был в черном костюме и рубашке без воротничка, в глазах его застыл ужас, он еле передвигал ноги, страшась приблизиться к разъяренной людской толпе. Один раз он даже с умоляющим видом обернулся к одному из сопровождавших его парней и тихо шепнул что-то. Мартин протиснулся в самый первый ряд, на какую-то секунду его глаза встретились с глазами предателя, но тот сразу же отвел взгляд. Мартину стало так противно, точно он прикоснулся к дохлой крысе. Он долго молча глядел вслед арестованному. Рядом с ним люди кричали:
– Сволочь! Изменник! Расстреляйте его! – и плевали предателю в лицо.
Тот пытался было стереть плевки, но из толпы тотчас закричали:
– А ну, хватит утираться! Руки вверх, фашистская сволочь!
– Вперед! – приказал ему боец Сопротивления, он старался удержать наседающую толпу, чтобы дать возможность арестованному взобраться на грузовик.
– Расстреляйте его! Да расстреляйте же! Гада этакого! – кричали люди.
– Обязательно! – пообещал боец, вскакивая в кузов. Грузовик отъехал. Вслед ему понеслись гневные крики и проклятия.
Переходя площадь у ратуши, Мартин увидел, что на фасаде ее вывешены три огромных флага – английский, русский и американский.
Мартин без особого труда пробрался в здание школы. Для этого надо было лишь протолкаться сквозь толпу, обступившую школьный подъезд. У входа в школу стоял часовой. Мартин сказал ему, что он сын Якоба Карлсена, и его тотчас провели через двор и проводили в пустой класс, где за длинным столом сидели Якоб и Красный Карл. Кругом стояло множество вооруженных бойцов с такой же трехцветной повязкой на рукаве. Одни, прислонившись к подоконнику, торопливо жевали бутерброды, другие, сидя на стульях, курили трубку и оживленно толковали о чем-то, перебивая друг друга. Все они успели обрасти бородой, и видно было, что они не спали много ночей.
Каждые несколько минут во двор въезжали грузовики. Вслед им неслись негодующие крики толпы и проклятья; прохожие сжимали кулаки и грозили предателям, испуганно ежившимся в кузове.
Среди шума и гвалта раздался зычный голос Красного Карла:
– Вторая рота, третий взвод, первое отделение! – крикнул он.
Какой-то боец быстро свернул свой завтрак и подбежал к столу.
– Вот список, – сказал
– С удовольствием! – ответил боец, торопливо сунул бутерброд в карман и, наскоро вытерев рукавом рот, взял автомат и вышел из комнаты.
Красный Карл вызвал командира другого отделения. К столу подошел совсем молодой светловолосый юноша. Мартин узнал в нем человека, предупредившего Якоба в день, когда схватили Фойгта.
– Тебе я поручаю арестовать редактора нацистской газеты! Вот его адрес. Будьте осторожны! Он ведь полоумный, кто знает, на что он способен! – сказал Красный Карл.
– Есть! – улыбаясь, ответил парень. Он любовно погладил рукой ствол автомата, затем нахлобучил на голову старый датский военный шлем, крепко стянув под подбородком ремень, и вышел. Следом за ним устремилась стайка молодых ребят.
– Надо сменить патруль на заводе! – сказал Красный Карл. – Необходимо также проверить все мосты и организовать заставу на главном шоссе! – Обернувшись к Якобу, Красный Карл заметил Мартина. – А, это ты! – радостно приветствовал он мальчика. – А ну, поди-ка сюда! – Схватив Мартина за руку, он посмотрел ему в глаза. – Теперь мы свободны, – сказал он, – доволен ты?
– Еще бы!
– Совсем-совсем доволен?
– Ну да! – отвечал Мартин.
– Гм, гм, как сказать, – улыбнулся Якоб, – в каком-то смысле Мартин немного разочарован, что война уже кончилась, ему не терпелось сразиться с немцами!
Громко рассмеявшись, Красный Карл сказал:
– Ты рассуждаешь совсем как Александр Македонский! Но я тебя утешу, Мартин! Борьба не кончилась! Она продлится еще много лет…
Красный Карл быстро нагнулся и поднял что-то с пола; это был немецкий флаг – на белом полотне уродливо извивалась свастика. Красный Карл одним рывком разорвал флаг на две части и протянул одну из них Мартину.
– Возьми, – сказал он, – вот тебе тряпка ботинки чистить.
– Спасибо, – сказал Мартин и, скомкав тряпку, спрятал ее в карман.
К столу подошел высокий боец. Взглянув на него, Красный Карл спросил:
– Задание выполнено?
– Да, командир, все в порядке, – ответил тот.
– Хорошо, обождите минуту… Послушай, Мартин, сегодня мне недосуг, но в другой раз мы непременно с тобой потолкуем, я многое должен тебе рассказать…
– Хорошо, – кивнул Мартин и отошел в сторону, ему было неловко отнимать у Красного Карла драгоценное время.
– Ну, я пошел, – сказал Мартин отцу.
– Иди, сынок, иди, да только сначала повидайся с братом, – ответил Якоб, поднимаясь из-за стола.
Мартин двинулся за отцом. Вдвоем они пересекли школьный двор и подошли к гимнастическому залу. Часовой, стоявший у входа, улыбнулся Мартину. Открыв дверь, Якоб вошел в зал, ведя за собой сына. Положив руку на его плечо, он спросил:
– Ну, что ты теперь скажешь?
В зале на низких скамейках сидели арестованные предатели, тупо уставившись в перекладины шведской стенки. Их стерегли несколько молодых бойцов с автоматами. Так они и сидели, согнувшись под бременем своей вины и мучительного страха; им предстояло еще долго размышлять о своих преступлениях и каяться…