Они сражались за Родину: евреи Советского Союза в Великой Отечественной войне
Шрифт:
У партизан не было другого пути прожить в лесах и воевать с врагом, кроме конфискации продовольствия, а зачастую и скота, а также одежды и обуви, в основном сапог. Конфискации приходилось осуществлять насильно. Часто партизаны приказывали крестьянам впрягать лошадей и самим везти продовольствие в лес под конвоем. Подобные конфискации назывались «экономическими операциями».
Насколько это было возможно, партизаны старались проводить конфискации в деревнях, население которых сотрудничало с немцами. Со временем в прилегающих к лесу деревнях и партизанских районах уже не осталось продуктов. Приходилось производить «экономические операции» в более отдаленных местах, иногда даже за
Конфискации производили и партизаны и немцы, и обе стороны карали деревни за сотрудничество с противником; распространенной карой стало сожжение деревень.
В районах, где местное население относилось к советским партизанам враждебно, особенно на Западной Украине, в Литве и в районах с польским населением, немецкие власти организовали и снабдили оружием отряды из жителей деревень. Вход в эти деревни для партизан предполагал бой и сопрягался с опасностью немедленного вмешательства немцев. Однако в партизанских районах крестьяне получали от партизан помощь в обработке полей с условием раздела урожая. Сотни таких деревень были сожжены немцами.
Мнения по поводу роли партизан в войне неоднозначны. В некоторых публикациях, вышедших после распада СССР, партизанские отряды изображаются как банды, грабившие население оккупированных территорий. Кроме того, их обвиняют в том, что своими действиями против немцев они навлекали разрушение деревень и гибель жителей. Например, по мнению одного белорусского автора,
каждый террористический акт или саботаж стоил белорусам сотен и тысяч жизней заложников, ни в чем не повинных людей. <…> Сотни белорусских сел были уничтожены руками немцев только потому, что их уничтожение было спровоцировано партизанами (цит. по: [Гогун 2004: 5–6]).
О том, что в некоторых партизанских отрядах процветали насилие и грабеж, свидетельствуют и документы, например письмо главы НКВД Берии Сталину, Молотову и Пономаренко 23 февраля 1943 г., в котором излагалась информация, полученная Берией от его агентов в немецком тылу на Волыни:
Личный состав 12-го батальона Сабурова занимается разгулом, пьянством, терроризирует и грабит советски настроенное население, в том числе даже родственников своих бойцов. На мои претензии комбат Шитов и комиссар обещают прекратить эту антисоветскую работу, но действуют нерешительно, стараясь прикрывать лица, занимающиеся бандитизмом. Делаю новые попытки добиться перелома, прошу воздействовать через Сабурова… [Гогун 2004: 14].
Такие явления имели место главным образом до создания организованного советского партизанского движения под контролем партии. Правдой является и то, что при ответных действиях немцев погибли тысячи взятых в заложники граждан, а сотни деревень были разрушены. Однако война Советского Союза с Германией была бескомпромиссной войной за само существование, и высокая цена, заплаченная жителями оккупированных территорий и советского тыла, была почти неизбежна. «Экономические операции» по конфискации продовольствия и одежды были необходимы в обстановке партизанской войны, и называть их грабежом неправомерно.
Призыв Сталина к партизанской войне в немецком тылу поначалу казался Гитлеру даже выгодным для Германии. На заседании правительства Германии 16 июля 1941 г. он сказал:
Русские только что издали приказ о партизанской войне в нашем тылу. У партизанской
Гитлер намеревался использовать жупел партизанской угрозы для оправдания разрушений, казней и убийств на оккупированных территориях. Действительно, нацистские захватчики часто оправдывали свои зверства борьбой с партизанами. Но уже весной 1942 г. немцам стало ясно, что эта борьба обходится слишком дорого.
Ответственность за ликвидацию партизан на территории военной администрации возлагалась на дивизии безопасности немецкой армии, располагавшиеся в тылу, а на территориях гражданского управления – на силы СС, в том числе на полки немецкой полиции порядка (Ordnungpolizei), части «ваффен-СС», а также батальоны полиции, состоявшие из литовских, латвийских, эстонских, украинских и кавказских пособников [Muller 1980: 130–134].
Пойманных партизан казнили на месте, иногда перед этим допрашивали. Из среды местного населения брали заложников. 26 ноября 1941 г. вышел приказ 30-го корпуса, действовавшего на юге Украины:
За каждого убитого партизанами немецкого или румынского солдата казнить десять заложников вблизи от места происшествия. За каждого раненого немецкого или румынского солдата казнить одного заложника. Трупы казненных оставлять висеть на месте в течение трех дней [Muller 1991a: 231].
Население предупреждали, что за сокрытие информации о партизанах будут применяться самые жесткие меры. Командование 6-й армии отчитывалось 7 декабря 1941 г.
Угроза населению конфискацией всех запасов еды и сожжением деревни в случае недонесения своевременно о местонахождении партизан имела полный успех <…> в ходе операции на подконтрольной армии территории были повешены или расстреляны более тысячи человек [Muller 1991a: 237].
Вскоре немцам стало ясно, что сил, выделенных для войны с партизанами, недостаточно, необходимо подкрепление для охраны важных объектов: железнодорожных узлов, мостов, лагерей и т. д. Ответственные за эту борьбу органы решили организовать вспомогательные отряды из числа местных жителей. 6 декабря 1941 г. командование действовавшей на Западной Украине 285-й дивизии безопасности приказало военной администрации (фельдкомендатуре) сформировать охранную часть из среды местных жителей и обеспечить ее оружием [Muller 1991a: 235–236].
Одной из центральных проблем, стоявших перед немцами, было получение информации о партизанах: о расположении лесных баз, их деятельности, системе командования и т. д. Созданный полицией безопасности «Зондерштаб (особый штаб) Россия» также собирал информацию о партизанах и засылал агентов для организации покушений на партизанских командиров. В партизанские части внедрялась немецкая агентура, мобилизованная среди советских военнопленных и местного населения. Эти люди несколько месяцев проходили подготовку в специальных центрах на оккупированных территориях. В 1942–1943 гг. действовало 16 таких центров, в которых одновременно обучалось 1538 человек, из них 300 – в Минске, 200 – в Слуцке, 180 – в Смоленске, а остальные в других городах. После обучения группы агентов по 4–5 человек посылали в места расположения партизан, где они представлялись бежавшими из плена. Иногда немцы формировали целиком состоящие из агентов партизанские части для внедрения в партизанское движение. Для борьбы с немецкими агентами и другими враждебными элементами (дезертирами, нарушителями дисциплины и т. д.) в большинстве партизанских отрядов действовали специальные группы НКВД [Попов 2003: 169; Попов 2004: 115, 127–129, 184, 201].