Они среди нас
Шрифт:
Однако загадка заключалась не в этом. Точнее, их было две. Во-первых, сыщики не нашли ни одного документа на имя Анны Леонтьевны Закревской, а во-вторых, при наличии явных следов борьбы начисто отсутствовали чьи бы то ни было отпечатки пальцев, кроме хозяйских. Создавалось впечатление, будто она специально бродила по квартире, хватаясь за что ни попадя и сея хаос и беспорядок, а потом в порыве безотчетного мазохизма схватила бронзовый канделябр (XVIII век, Франция, на восемь свечей, вес — пять килограммов) и проломила себе голову точно над правым виском, что и засвидетельствовано в протоколе осмотра тела.
«Ха-ха —
«…Дело было вечером, делать было нечего. Дима пел, Олег молчал, Николай ногой качал…» — это почти про нас, а Николай Матвеевич Берест, комиссар криминальной полиции Сибирска, сидя, по обыкновению, на подоконнике, пытался в это время переварить добытую нами информацию с помощью заветной вересковой трубки, набитой его любимым табаком «Герцеговина Флор», и стакана с любимой минеральной водой «Сибирские Афины».
Опрос соседей, как и осмотр квартиры, тоже ничего не дал, кроме неясного чувства собственной неполноценности. Впрочем, здесь я говорю только о себе. А так мы просто сидели, курили, тянули из бутылок степлившуюся «минералку» и ждали, когда кого-нибудь осенит дельная мысль.
— Кому выгодно? — неожиданно глубокомысленно изрек Олег.
— Что? — не понял я.
— Древняя формула юриспруденции, — откликнулся Берест. — Тут масса вариантов: соперничество, ревность, месть за неоправдавшиеся надежды, наконец — просто пьяная драка…
— Она была пьяна? — я снова вытащил диктофон.
Николай подозрительно покосился на него и погрозил мне похожим на ствол кольта сорок пятого калибра пальцем.
— Никаких интервью и «прямых включений»! Следствие только начинается. Что скажу, то и напишешь, понял?
— А как же свобода слова и информации? — прищурился я, нажимая кнопку записи.
— Димыч, сломаю и скажу, что так и было! — нахмурился бравый комиссар. — Ты же знаешь правила.
— Так была Шоколадка пьяна или нет? — я убрал диктофон и достал карманный ноутбук и стилос.
— Ну, не то чтобы очень, но и не совсем уж, — Олег сунул пустую бутылку под стол. — Ноль-четыре или ноль-пять промилле: бутылка пива или стакан вина… Короче, если ссора, по крайней мере, непьяная.
— А какая?
— Да никакой! — Николай вдруг соскочил с подоконника и принялся расхаживать из угла в угол, размахивая трубкой. — Черт побери! Ведь не сама же она себя?!
— Не сама, — откликнулся Ракитин, — но… похоже, все-таки сама.
— Канделябром? Двумя руками? В висок?!
— А что?
— Ты сам попробуй. Пресс-папье, например, а мы посмотрим, — Берест снова сел, на этот раз прямо на стол. — Давай, следственный эксперимент номер один!..
Мне между тем удалось ухватить за виляющий хвостик одну верткую мыслишку и вытянуть на свет, но
— Братцы, а как по-вашему, у кого могут быть одинаковые отпечатки пальцев?
— Ни у кого, — автоматически отреагировал Олег и тут же повернулся ко мне. — Собственно, что ты имеешь в виду?
— Ну, если предположить, — продолжал я, чувствуя себя круглым идиотом, — что у преступника точно такие же отпечатки пальцев, то все сходится. Близнецы или двойники, например…
— Гениально! — хмыкнул Ракитин. — В тебе сейчас кого больше — врача или фантаста? Даже Степа знает, что у близнецов не бывает идентичных отпечатков. К тому же у Закревской нет ни братьев, ни сестер. Сюжет для романа…
— Для уголовного дела, — неожиданно серьезно отозвался Николай. — Ежу понятно, что это не самоубийство, — он слез со стола и уселся в свое официальное кресло. — Так, треп окончен, начинается отработка версий: убийство с целью ограбления или из мести. Ракитин, какую легенду предпочитаешь?
— Вторую, — Олег медленно встал и с хрустом потянулся.
— Согласен. А вам, господин Котов, я напоминаю еще раз: без протокола, — и Берест направил на меня указательный палец, будто прицелился.
— Обижаете, господин комиссар, — в тон ему откликнулся я и тоже поднялся. — В рабочем порядке: тридцать-сорок строк в «подвале».
— Ракитин, помощь нужна? — Берест спросил таким тоном, в котором ясно сквозило «лучше откажись, все равно не дам».
— Нет, — сказал я и посмотрел на Олега.
— Нет, — ответил тот и вышел, хлопнув дверью.
— Бай-бай, май френд! — я сделал Николаю ручкой и поспешно ретировался, пока до него не дошел смысл последнего диалога.
Однако, как я ни спешил, Ракитина догнать не удалось, только услышал прощальный рев его джипа. Правда, сие меня нимало не огорчило. Напротив, так было даже удобнее: времени предостаточно, а значит, можно покопаться в этом деле самому и заодно оказать негласную помощь следствию. Ведь известно, что журналисты на самом деле и есть главные сыскари, а все прочие служители Фемиды лишь делают вид, что знают, где и кого искать, беспардонно пользуясь плодами трудной работы служителей Пегаса.
А потому я приободрился, закурил и потопал прямиком к первоисточнику всех информационных каналов нашего славного города — в ночной клуб «Наяды», благо там я был почти как щука среди карасей, ибо мои «добровольные» помощники и помощницы, особенно последние, души во мне не чаяли с тех пор, как я три года назад во всеуслышание объявил, что не намерен более связывать себя узами Гименея.
Мои старенькие «сейко» отметили перезвоном курантов одиннадцать часов, когда я толкнул широкую сверкающую дверь. Здесь, как и во всяком подобном, уважающем себя заведении, уже началась еженощная тусовка, а попросту — хорошо продуманное, методичное выравнивание извилин молодых мозгов с помощью синтетической музыки и синтетических напитков в сочетании с синтетическими чувствами. Публики было пока относительно немного, так что я без труда добрался до стойки бара и уселся на высокий красный табурет. Закурив, я принялся не спеша оглядывать помещение, выискивая знакомые физиономии среди скачущей оравы «юных павианов».