Они здесь! (сборник)
Шрифт:
Третьим появлялся Коренев с сумкой пивных бутылок. В компании существовал свой распорядок: Уваров покупал торт и конфеты к чаю, Хаевич — сухое красное вино, Коренев — пиво и водку. Новихин принимал гостей, иногда угощая их классным вином из собственного погреба.
— Привет Эйнштейну, — объявил Михал Михалыч, обнимая Уварова, пожал руку Хаевичу. — Жарко сегодня. — Он снял пиджак, подсел к столу. — Ну что, по пивку?
Налили, выпили.
Коренев блаженно откинулся на спинку стула.
— Хорошо
Командиром он называл Новихина, хотя по служебному положению стоял выше.
Заговорили о пробках, о неумении служб решить транспортную проблему.
— Вот ты математик, — посмотрел на Уварова Коренев, подцепляя вилкой малосольный огурчик, — взял бы и рассчитал какой-нибудь алгоритм, который избавил бы город от пробок.
— Этой проблемой уже занимались математики, — сказал всезнающий Хаевич. — Но ни в одной столице мира она не решена полностью. Города не резиновые, и, когда количество машин превышает пространственно-динамический предел, они встают.
Коренев возразил, что в Варшаве, где он был, пробок нет.
— Нашёл столицу, — отмахнулся Хаевич. — У них всё ещё впереди.
Коренев снова возразил, что существуют приёмы ограничения въезда в города и другие ухищрения, позволяющие избегать пробок.
Они заспорили.
Уваров слушал, потягивал ледяной сидр и думал о другом. О поездке на родину в Брянскую губернию. О конвенте математиков, где ему должны были вручить престижную премию «Золотой интеграл». О варианте игры нового типа, который он почти рассчитал и к концу года собирался представить на суд математиков института. Работа была интересной, и он надеялся удивить коллег подходом к проблеме, который они назвали бы когнитивно-метафизическим, а он сам — чувственно-магическим. Хотя речь шла скорее о переходе между реальностью и миром чувственных идей, в который ему позволено было время от времени погружаться.
— О чём задумался, Сан Саныч? — хлопнул его по плечу Хаевич.
Уваров виновато прищурился.
— Да так, ни о чём.
— Расскажи о своих видениях, вот биржа интересуется.
— Я ему уже рассказывал.
— Да? А он не признался. Ещё раз советую написать об этом книгу. У меня друг — издатель, поможет издать. Вдруг откроешь в себе талант писателя? Роулинг же, создатель Гарри Поттера, тоже в своё время была никому не известна.
— Заладил одно и то же, — проворчал Коренев. — Сан Санычу слава не нужна.
— А что ему нужно?
— Слава бывает разная. Вон один математик отказался от Нобелевки и стал известен всему миру.
— Он просто больной, думал только о себе, а не о своих родственниках. Ему невероятно повезло, а он это везение в задницу засунул!
— Не
Хаевич хихикнул.
— Эт точно. Иногда не получить желаемое и есть везение. Ну что, мужчины, ещё по кружечке?
— Привет, алкоголики, — вошёл в гостиную улыбающийся Новихин, бросил к шкафу в прихожей слева спортивную сумку. — Как вам наши футболисты?
— Я просто обалдел! — оживился Коренев. — Четыре — один, уму непостижимо! Неужели научились играть?
— Тренер хороший, вот и научил, — авторитетно сказал Хаевич.
— У них стимул появился, — сказал Олег, скрываясь на втором этаже.
— Какой стимул? — не понял Хаевич.
— Раньше играли как игралось, — поддержал тему Коренев. — Все равно платили. А теперь не даёшь отдачи — садись.
— Значит, тренер таки в этом деле главный? Кто ещё заставит их играть?
— Почему обязательно тренер? Игорь прав, стимул появился — играть хорошо, иначе сядешь на скамейку запасных, а то и совсем вылетишь из команды. К тому же известно, что лучший тренер — отечественный, доморощенный, знающий российский менталитет, а не пришлый, с трудом произносящий два слова по-русски.
К столу спустился Новихин, переодевшийся в домашний спортивный костюм.
Заговорили о футболе, потом о теннисе, знатоком которого считался Хаевич, о бадминтоне. Открыли вино.
Уваров сидел молча, слушал, от вина отказался. До сорока пяти он вообще не употреблял спиртных напитков, да и сейчас позволял себе разве что бокал шампанского на праздники да сидр. От пива не отказывался, но и не приветствовал, доверял организму, который чётко знал свою норму.
В начале десятого пересели за игровой столик.
Сдавать выпало Новихину.
Коренев взял карты, принялся изучать расклад. Делал он это медленно и обстоятельно, в силу характера, поэтому поначалу компаньонов это сердило, но после пятнадцати лет знакомства все привыкли к манере игры «главного биржевика» компании и не обращали на его медлительность внимания.
— Раз, — объявил наконец Михал Михалыч.
— Пас, — отозвался Уваров.
— Бери, — согласился Хаевич.
Игра началась.
Расходились за полночь, в половине первого.
Хаевич и Новихин собрались навестить клуб «Сохо».
Уваров повёз Коренева на своей машине: тот жил в Крылатском, после чего ему предстояло возвращаться назад, к Серебряному Бору.
— Ты что, и вправду видишь прошлое? — поинтересовался слегка осоловевший Михал Михалыч, когда они попрощались с молодёжью и отъехали. У него была своя «БМВ» плюс охрана, однако он редко ими пользовался.
Уваров невольно вспомнил один из своих «эзотерических снов»…
Великая Тьма длилась по вселенским меркам недолго, всего около миллиона лет.