Они здесь! (сборник)
Шрифт:
— Мы должны быть уверены, что это именно он, хроник, — заговорил собеседник, крупнотелый, крупноголовый, седой, с узкими губами и холодными бесцветными глазами. — Поспешим — канал закроется.
Первый, худой, костистый, с залысинами, кивнул.
— Придётся ждать. Хотя на него могут выйти и конкуренты. Леонтьева предложила неплохой план — завербовать кого-нибудь из его друзей, из тех, с кем он играет в преф.
Седой помолчал.
— Идея неплохая, доложу наверх. Разрешат — разработаешь план. —
Оставшийся в кабинете надел наушники.
3. Полёты
С тех пор как Уваров разработал программу автоматической коррекции действий игрового фантома, по сути — самого себя-игрока, мысленные полёты в прошлое давно перестали быть игрой. Его психосемантическая матрица легко преодолевала барьеры физических законов, подстраивалась под изменяющиеся параметры реальности и погружалась в бездну прошлых времён как ныряльщик в воду. Насытившись астрономическими данными, он безошибочно определял координаты галактик и их скоплений, свободно ориентировался в созвездиях и мог мысленно-волевым усилием «посетить» окрестности любых звёзд Млечного Пути и за его пределами.
Мало того, Уваров научился находить звёзды и галактики, где когда-то цвела разумная жизнь, и опускаться к её истокам, когда эта жизнь только зарождалась.
Увлечение «виртуальными контактами» достигло такой стадии, что он и на работе грезил иногда с открытыми глазами, часами просиживая в одном положении. И хотя это не сказывалось на работе, так как он исправно решал предлагаемые задачи, коллеги потихоньку стали его сторониться. Что заставило Уварова быть сдержаннее. Он не хотел, чтобы его считали шизиком.
В пятницу, тридцатого мая, команда преферансистов снова собралась в коттедже Новихина в восемь вечера. Первым приехал Уваров, вторым Хаевич, третьим Коренев. Опаздывал, как обычно, Новихин, хотя это обстоятельство никого не доставало. Игорь после работы тренировался в спортзале «Динамо», поэтому и появлялся дома не раньше девяти часов вечера.
— Ну, что ты интересненького за это время увидел? — спросил Хаевич, разливая пиво по кружкам.
— Как строились первые искусственные сооружения, — сказал Уваров спокойно.
— Шутишь? — недоверчиво посмотрел на него Олег.
Коренев засмеялся.
— Я гляжу, математики не отличаются от охотников. А по фантазии и вовсе могут дать им фору.
— Может, это не фантазии, — не поддержал его Хаевич. — Может, у Сан Саныча действительно прямая связь с космосом. Может, он новый русский видящий.
Уваров невольно улыбнулся в ответ.
— Новый русский видящий — это круто.
— Нет, ну ты же в самом деле видишь то, о чём говоришь?
— Допустим.
— Что значит — допустим?
— А если я фантазирую,
Хаевич хмыкнул, разглядывая лицо Уварова поверх кружки, погрозил ему пальцем:
— Не калапуцкай мне мозги, Сан Саныч. Лучше поделись открытием. Какие такие искусственные сооружения ты видел? Где? Я читал одну бредовую учёную статью, где утверждалось, что мы единственные разумные твари во Вселенной.
— Жизнь возникла миллиарды лет назад, разум тоже.
— Зелёные человечки? — Коренев подмигнул Хаевичу.
— Никаких зелёных человечков нет, — возразил Уваров серьёзно. — Гипотез о формах жизни действительно много, но я берусь утверждать, что первые разумные существа, появившиеся ещё до формирования галактик, были негуманоидными.
— Какими?
— Не похожими на человеков, — пояснил Хаевич. — Как же эти негуманоиды могли появиться, если тогда и планет-то не было?
— Были звёзды. Первыми разумными стали плазмоиды в их атмосферах.
— Ну, это ты загнул, Сан Саныч. Разумные должны думать. А чем могли думать твои плазмоиды?
— Первичная основа мышления заключается в структуре жизненной формы, а не в материале, его образующем.
— Повтори то же самое, только помедленнее и попроще.
— Мужчины, давайте по бокальчику, — разлил по кружкам пиво Коренев. — Жарко, не до философии.
— Нет, пусть он расскажет, что видел.
— Систему джетов, — буркнул Уваров, теряя запал. Хаевич упорно пытался его разговорить, и это почему-то Александру Александровичу не нравилось.
— А это что ещё за фигня?
— Джеты — длинные лучевидные выбросы пыли и газа из звёзд. Нынешние, наблюдаемые астрономами, достигают миллиардов километров, а давние ещё длиннее.
— Каким образом из них можно делать сооружения?
— Первые разумные плазмоиды строили из них целые фотонные системы, которые потом соединялись в компьютерные иерархии.
— Какие иерархии?!
— Да отстань ты от человека, — осуждающе сказал Коренев. — Он фантазирует, а ты веришь. Как там у классика? Особенно долго мы помним то, чего не было.
Уваров хотел возразить, что он вовсе не фантазирует, но встретил взгляд Михал Михалыча (тот подмигнул ему) и кивнул.
— Ну, есть немного.
Хаевич разочарованно цыкнул зубом.
— Я думал, ты серьёзный человек, Сан Саныч. Хотел поговорить о жизни как о категории развития материи.
— Жизнь всего лишь заразная болезнь планеты, — хохотнул Коренев, снова подмигнув Уварову, — от которой можно легко избавиться с помощью разума.
Уваров улыбнулся. В настоящее время, убедившись в стремительном отдалении вектора технического прогресса от вектора духовного развития человечества, он думал примерно так же.