Онкология с хэппи эндом
Шрифт:
Да и жизнь мне Бог дал такую, что на троих хватит. Дочка-внучки чудесные. И с мужем счастливо почти четверть века. И бизнес такой и сякой, владелец заводов-газет-вездеходов. Дом построен, деревья цветут, Париж увидела. И ещё стран 30-40)) Книжек написала больше 30. И потом, как Православная и (как бы это сочетание не выглядело) как расстановщик я твёрдо ЗНАЮ, что не так уж мы и умираем.
Впрочем, к сожалению, не так уж мы и живём.
В конце концов, тысячи женщин свою жизнь улучшили, а теперь ещё и ау-детки с коррекцией. Ну и хотя раз в месяц кто-то из курсанток осчастливливает весь
Программа выполнена, мавр сделал своё дело, можно и уйти. Когда Бог скажет, хотя лучше бы попозже))
А вот боли боюсь.
Хочу уйти мирно, непостыдно, православно.
И без боли.
И конечно, пошла с этим страхом на терапию.
И был у меня в этот момент поранен палец. Ожог с горошину.
И в ходе терапии претерпела я такой мастер-класс по работе с болью, что куда там кувырканию на арене цирка.
Эта несчастная мелкая болячка вдруг начинала вопить, как зуб под бормашиной. Потом затихала. Потом, на какой-нибудь следующей фразе терапевта, выносила мозг так, что я готова была драпать от ноутбука: дайте умереть спокойно.
Хорошо, что не удрала.
Через пять минут после окончания сессии я забыла про свой ожог. Больше не болит.
Проработали.
А ощущение «Мавр сделал своё дело, мавр может уйти» оставили на следующую работу))
В конце концов, могут же для меня найтись новые дела!
Глава 9
В болезни и здравии…
Из месяца в месяц ежедневно возить меня на перевязки, на уколы, на процедуры.
Перевязывать дома. Помогать одеться. Помогать раздеться. Поднять. Принести.
Вытереть слезы, когда мне больно.
Вытерпеть нытьё, когда страшно.
Не замечать, что теперь я птица с одним крылом.
Что я лысая. Волосы выпали после химии.
Что я – на гормонах – все толще.
Приносить мне кофе в постель. Цветы на стол.
Книги в кресло.
Говорить про шов грубыми стежками «справа доступ к сердцу теперь на молнии».
Знаете, на свете действительно есть любовь.
В горе и радости мы были не раз, в богатстве и бедности тоже прошли испытания – трижды были на грани банкротства, а теперь мы вместе в болезни и здравии.
В здравии и то мало кому удаётся любить, а уж в болезни… мой муж выдержал всё.
Гладит теперь по отрастающему серебру и умиляется, какая я плюшевая.
Глава 10
Какой же я профи, если так болею?
Эта мысль разрывала мне душу.
И когда я на терапии заговорила об этом, первый вопрос, который мне задали, был:
«Я правильно понимаю, что у тебя есть ассоциация: хороший профессионал = крепкое здоровье»?
Меня аж подбросило: а что, нет, что ли? Любая болезнь – это направление проработки, это указание на то, что ты в чём-то неправильно живешь, так
«Выходит, профи только тот, кто живет правильно? А тот, кто живет правильно – не болеет?» – уточнила терапевт.
«Ну да», – подтвердила я, уже чувствуя какой-то подвох.
«А что насчёт святой Матроны Московской, которая была и слепая, и парализованная? Причём если слепой она была от рождения, то обезножела-то в юности!»
Я затихла, переваривая неожиданную аналогию.
«Согласись, что твоя связка „профи=здоровье=правильная жизнь“ какая-то кривая!»
Согласилась.
Действительно, в моей жизни были ситуации потери здоровья, которые совсем про другое.
1. В середине 90-х угодила в реанимацию с отравлением от газовой колонки – чудом не померла, уже тянулась по белому туннелю к сияющему Свету любви и доброты.
Причём назад-то мне совсем не хотелось возвращаться – где бьют по щекам со словами «Как ты меня напугала».
После этого эпизода я начала очень остро ощущать неудовольствие от своей работы. Правда, оно шло на шефа: платит мало, ценит низко, и вообще гад какой-то.
Я тогда так переполнилась злостью на шефа, что до меня дошло: тут что-то неладно. Я вообще по натуре человек совсем не злой, для меня это ненормально. И я, ощущая эту непреходящую агрессию, пошла на одну из первых в жизни терапий.
На той терапии, как сейчас помню, меня спросили: «А сколько твой шеф должен тебе платить, чтобы ты не злилась?»
И я вдруг поняла, что даже если он будет платить мне сорок тысяч миллионов, я все равно буду недовольна!
Выходит, моя злость – не про него.
«А про что?»
Про то, что он заедает мою жизнь! На что я ее трачу? Я что, для этого на свет родилась – какая мне разница, 9 магазинов у него или 10 магазинов? А я убиваю свою единственную жизнь на чужие лавки!
«А на что ты хотела бы тратить свою единственную жизнь?»
– Я родилась, чтобы писать!!! – осенило меня. – Я писатель! Я с шестого класса знаю, что я писатель!
«И как бы ты хотела писать?»
– Я хочу сделать газету. Для таких, как я. Для тех, кому пофиг, что не выплачивают детские пособия, для самодеятельного, так сказать, слоя населения.
Напоминаю, дело было в девяностые, тогда на весь город была всего-то пара газет-нытиков, где все время стонали, как плохо живётся трудовому народу.
И я сделала такую газету. Но это совсем другая история)))
2. В 2003-м году я сломала ногу. Для чего мне эта напасть была? Ну, в первые два дня я выспалась. На третий день наняла учителя и начала учиться рисовать. А на четвертый начала писать свою первую книгу «Хозяйка Дара». Включив туда и «художественно упакованную» главу о том, на что показывал мне этот перелом. На мои аборты. И я в конце своей расстановки поклялась, что сделаю в память о своих нерождённых детях что-то хорошее. Мне понадобилось несколько лет, дабы увидеть, что такое я могу сделать. Это была Школа Женского счастья Лианы ДимитрошкинойЧерез неё прошло более 2000 женщин, и в конечном итоге, можно сказать, благодаря Школе не только сохранилось и создалось множество семей – но и родился целый детский сад малышей.