Only you
Шрифт:
Глава 19
Моя злость на Никиту долго не проходит, и еще больше разгорается, когда я совершенно случайно прилипаю к окну и вижу, что он покидает пределы лагеря. Следом, судорожно оглядываясь по сторонам, крадется Вика. Девушка идет точно по пятам за Бариновым, и я даже замираю с каким-то неприятным комом в горле. Стою около окна и смотрю вслед парочке, которая покинула «Радужный», чтобы поразвлекаться. Тлеющие угольки эмоций готовы вспыхнуть с новой силой, но я через чур нервно дергаю занавеску, погружая комнату в кромешную
Кажется, что грудную клетку разорвет от переполняющих меня переживаний. Стараясь заглушить их в себе, плюхаюсь на жесткий матрас и кутаюсь в одеяло с головой. Только поза куколки не спасает от Викиного шипения и фраз, которые набатом бьют по черепной коробке. Снова и снова ее слова иглами впиваются в кожу, заставляя ее гореть. Скрючиваюсь так сильно, что утром просыпаюсь в той же позе и с невыносимой болью в мышцах. Кислорода не хватает, потому что я все еще завернута в одеяло. Дергаю его, и как-то совсем неудачно соскальзываю с кровати на пол. Пятую точку и правый локоть, будто током прошибает. Ворчу под нос что-то не очень культурное и выпутываюсь из плена, который создала сама себе.
Волосы прилипают к лицу, магнитятся, как ошалелые, и я дую на них чтобы хоть как-то открыть себе обзор. В комнате по-прежнему темно. От внезапного стука в дверь вздрагиваю и подскакиваю на ноги, отбрасывая одеяло на кровать. Открываю лишь слегка, боясь, что в мое пространство вновь ворвется Баринов со своими безумными потоками энергии. Вот только там не он, а Вероника. Девушка, заламывая пальцы, выдавила из себя улыбку.
— Софья Николаевна просила найти тебя, — Вероника поправила очки и убрала руки за спину, пока я с недоумением смотрела на нее, — уже дети завтракают…
— О-о-о… Сейчас!
Выпаливаю так стремительно, словно мне кипятка на пальцы налили. Вероника открывает рот, но я уже успеваю закрыть дверь, замечая, что мимо проходит Никита. С ним мне всячески хочется пресечь контакты. Не из-за слов Вики, а из-за него самого. Те эмоции, которые вызывает у меня Баринов, мне совсем не нравятся, а еще я катастрофически опаздываю! Умудрилась проспать и не услышать будильника!
Действую на автомате, наплевав на то, что нужно заправить кровать и открыть занавески. Быстро чищу зубы и умываюсь, накидываю на себя сарафан, тяжело вздыхая при виде скопившейся в корзине одежды. В ближайшее время нужно заняться стиркой белья, а пока бежать к детям, иначе тетушка будет недовольна. Из комнаты вылетаю ракетой и спешу в столовую, где уже стоит шум и гам. Ребятишки разговаривают и уминают завтрак, и я спешу восстановить дыхание, глядя на своих подопечных.
На днях состоятся первые соревнования между группами, и я, естественно, переживаю. Если детям в награду достанутся кубки и прочие приятные мелочи, то их вожатых поощрят прибавкой к заработку. Меня грела сама мыль об этом. Я не строила планов на некую сумму, но эти деньги мне не помешали бы. Пока пробегаю взглядом по залу, замечаю сбоку движение. Никита.
Мажор останавливается около Славика и Ильяса. У этой троицы хмурые лица, и я невольно подвисаю, рассматривая ребят. Такие ангелочки с виду, а на самом деле настоящие дьяволы в овечьей шкуре. Славик ловит мой заинтересованный взгляд и расплывается в ехидной улыбочке. Даже мурашки по спине пробегают в этот момент, но я заставляю себя отвернуться и не думать о том, что Баринов дыру во мне
Подхожу ближе к своей группе и отвечаю на приветствие девочек. Дети ведут себя странно, и это я начинаю замечать, когда завтрак заканчивается, и мы идем в библиотеку, чтобы выбрать капитана команды. За спиной раздаются смешки, но стоит мне обернуться, каждый ребенок еле сдерживает улыбку. Предчувствия отнюдь не радуют. Хорошо, что нет главных заводил — Славы и Ильяса. Без них общение с ребятами выстраивается намного проще. Перешептываний не замечаю намеренно, но до того момента, пока не нарисовывается проблема.
— Почему листы пустые?
Спрашиваю у всех, поднимая нарезанные листочки, где ребята должны были написать имя капитана. Несколько мальчишек складывают руки на груди, а не самый худой и совсем не общительный нагло заявляет:
— Славик наш капитан, а из-за вас и ваших разноцветных трусов, мы и пообщаться не можем.
Я открываю рот, ощущая, что щеки припекает.
— Да!
Тут же подхватывает второй мальчишка, а следом и все дети, кроме девочки с длинными косичками. Маша поправляет очки и смотрит на меня, как на бездомного котенка. Стены библиотеки наполняются шумом, когда ребятня принимается стучать по столу, объявляя бойкот, а Машенька подается вперед и двигает мне свой телефон.
— Василиса Павловна…
Ее тихий голосок теряется среди громких криков, и я с часто бьющимся мотором под ребрами смотрю на экран. Чат нашей группы, а в нем… В нем бурное обсуждение моего нижнего белья, и фото прилагается. Поднимаю глаза на орущих ребят, и перед ними все их лица расплываются.
Глава 20
Справиться с поднявшейся вакханалией в библиотеке я так и не смогла, и не знаю, сколько бы простояла, как вкопанная, если бы не Нина Михайловна. Женщина появилась вовремя, загородив меня собой. Она громко и четко призвала ребят к тишине. Успокоились они не с первого слова, но успокоились. Смотрели на Нину Михайловну исподлобья и слушали. Я же была кем-то вроде стороннего наблюдателя. У меня так сильно билось сердце, что я не сразу расслышала слова библиотекаря.
— Василиса, иди и сядь на мое место, — она выдавила из себя скупую улыбку и указала на стойку, где я увидела ее в первый день, — сейчас разберемся с твоими сорванцами.
Нина Михайловна подтолкнула меня в сторону своего насиженного места и принялась командовать детьми. Я на ватных ногах побрела к стойке, где безвольно опустилась на стул и смотрела на детей. Из головы не выходили их слова и уж тем более фотографии. И ведь я ничего не знала! Про чат и обсуждения! А если теть Соня узнает… Боже… Какой позор…
Щеки припекало от мыслей и осознания последствий моего выпада из окна. Всему виной Баринов, которому удается вывести меня из состояния покоя до безумия, когда мозг отключается, и на защиту выходят голые инстинкты. Безрассудно. Глупо. И до ужаса нелепо вышло. Я сглотнула тугой комок в горле и следила за приближением Нины Михайловны. По строгому выражению ее лица нельзя было понять, какие слова сорвутся с уст пожилой женщины, и когда она приблизилась, закрыв своим слегка располневшим телом вид на увлеченных рисованием ребят, я успела сто раз промотать в голове варианты предстоящего диалога. Правда, ни один из них не проигрался.