Онтология печали (меланхолии)
Шрифт:
Введение
В данной работе мною будет рассмотрено такое явление, как «печаль» (меланхолия, ибо этот термин куда ближе к «печали», нежели к «тоске», «грусти», «разочарованию», вопреки Фрейду, который считал, что меланхолия может проявляться, воплощаться в одном из этих чувств, почему именно меланхолия будет сказано позже), со всеми его особенностями. Было бы глупо опираться лишь на исследования, статьи, трактаты и произведения искусства, не сказав о субъективном опыте переживания чего-то подобного, подчеркну, подобного, ибо нельзя с полной уверенностью говорить о моей «абсолютной печали», в силу нехватки жизненного опыта. Достаточно забавно в сотый раз слышать об опыте переживания печали от очередного «страдальца», коих в современном обществе скопилось несчетное количество. В любом случае, находясь с рупором в руке, было бы опрометчиво в него
Итак, в своей работе я постараюсь рассмотреть проявления печали (меланхолии) в философии, психоанализе, искусстве, а также, сравнить представления об этом явлении со своим субъективным опытом переживания меланхолии. Данная работа может показаться слишком личной, но, как было оговорено ранее, любая статья, научная работа или произведение искусства – глубоко-личное переживание творца, да и не даром для философа и психолога Карла Ясперса был так важен именно биографический подход к рассмотрению субъекта, дабы понять, что происходит у него в сознании. К тому же, сам Роберт Бертон в своей работе «Анатомия меланхолии» писал: «то, о чем другие только слыхали или читали, я испытал и претерпел сам, они почерпнули свои знания из книг, а я – меланхолизируя»[1].
Также, как мне кажется, стоит заранее разграничить понятия «болезнь» и «состояние», ибо в данной работе я буду рассматривать, не что иное, как состояние, ибо депрессия, невроз, психоз, шизофрения и т.д. могут являться следствием возникновения печали, но никак не причиной. Можем опять прибегнуть к фундаментальному труду Бертона «Анатомия меланхолии», где он упоминает таких древних, и не очень, врачевателей, алхимиков, философов, как: Парацельс, Аретей, Авиценна, Олаус Магнус и т.п., которые приравнивают меланхолию к сумасшествию и слабоумию. Фрагмент из «Анатомии меланхолии»: «Сумасшествие, безумие и меланхолия рассматриваются Цельсом и многими авторами как нечто единое, тогда как другие отделяют от них безумие, а сумасшествие и меланхолию считают одной и той же болезнью, на чем особенно настаивает Язон Пратенций и полагают, что отличаются они только secundum majus или minus [степенью силы или слабости], то есть лишь тяжестью болезни, одна является лишь степенью другой и обе происходят от одной причины»[1]; впоследствии, автор приводит перечень различных болезней: гидрофобию, слабоумие, бешенство, ликантропию (способность независимо от воли человека превращаться в оборотня), пляску Св. Вита, охарактеризовывая их, как виды меланхолии, сумасшествия. Не говоря уже о том, что я категорически не согласен с данной корреляцией между болезнью и состоянием, в данном случае, я просто не уверен, что смогу соревноваться с Бертоном в начитанности и эрудированности, посему спокойно займу позицию рассмотрения печали (меланхолии), как состояния сознания.
Также, можно вспомнить Карин Юханнисон с ее «Историей меланхолии», где она пишет: «…депрессия и меланхолия – не одно и то же… Депрессия лишена многогранности меланхолии и ее экзистенциального характера. Периоды меланхолии бывают у совершенно здорового человека, депрессия предполагает болезнь, страх и потерянность. Меланхолию выставляют напоказ, депрессию скрывают. Превращаясь в депрессию, меланхолия терпит поражение»[2]. По этой причине я считаю, что при анализе меланхолии не стоит брать за основу кинофильм Ларса фон Триера «Меланхолия», ибо там отчетливо демонстрируется образ болезненности, тяжелого состояния депрессии, нежели чуть сдавливающего, но сразу же отпускающего характера меланхолии.
1. Введение
2. Субъективный опыт
3. Теологическое осмысление печали (меланхолии) в Христианской топике. Божественная печаль
4. Печаль (меланхолия) в легендах и мифах Древней Греции
5. Печаль (меланхолия) в философии. Философская печаль
6. Меланхолия,
7. Печаль (меланхолия) в психоанализе
8. Образ печали в произведении Германа Гессе «Степной волк»
9. Онтологическое обоснование человеческих страданий
10. Печальная современность и меланхоличные симулякры
11. Кинематографическая меланхолия. Печаль в цвете
12. Меланхолия как произведение искусства
13. Итог
Субъективный опыт
В этой части моей работы я буду стараться постепенно вглядываться в свои чувства, впоследствии рассматривая их через призму теологии, психоанализа, мифологии и философии.
Начнем с того, что чувство печали, осознанное чувство печали, у субъекта (в данном случае у меня) не возникает в раннем возрасте, не настигает постепенно, оно внезапно застает врасплох, в период ранней юности, в подростковый период, в период бурного гормонального всплеска, полового созревания, генитальной стадии по З. Фрейду. Возможно, накапливается это ощущение месяцами, годами, но активно внедряется в жизнь, и миропонимание в целом, лишь при осознании того, что что-то не так, что-то произошло, стало иначе. Не сказать, что у меня это было связано с определенными комплексами, они имели место быть, но не являлись ключевой причиной возникновения странных, ранее ощущавшихся, но не столь остро, а скорее даже столь блекло, что их невозможно было вычленить, чувств.
В детском возрасте, когда ребенок не имеет представления о смерти, разлуке, неразделенной любви, стыде, темных, отвратительных сторонах своей души, неказистости своего тела, лица, не способен в полной мере обуздать чувство печали, только, если мы говорим про среднестатистического ребенка, который не подвергался физическому и сексуальному насилию. Он боится собаки во дворе, боится диких птиц и громадных парнокопытных, грустит, когда его ругают, злится, когда наказывают, жалеет о необдуманном поступке, но все эти эмоции пролетают мимо, они просто не выдерживают веса радости, когда мама обнимает его, приходя с работы, а после со словами – «знаешь, что у меня есть?», вытаскивает из сумки шоколадку. Да, первые эмоции ребенка, когда он покидает утробу матери – страх, отчуждение, он попадает в новую, неизведанную среду, казалось бы, дальше только забвение, уход в небытие, страх смерти, кастрации, но нет, в дальнейшем лишь набор кризисов, но никак не чувство меланхолии. Нужно разграничивать явление «печали», в котором сочетается огромный спектр ощущений и мимолетные, детские эмоции, но зачастую более травмирующие (опять же, травма дает о себе знать в сознательном возрасте).
Пожалуй, начнем с хронологии и описания событий моего детства и юности. В раннем возрасте за мной не наблюдалось каких-либо девиаций, за исключением неопределенной тяги к сексуальному познанию, но в принципе это совершенно нормально, отчасти закономерно, ибо я воспитывался не в консервативной семье, поэтому зачастую наблюдал эротические сцены в кино, не особо понимая значение этих телодвижений. В общем, так-как я нахожусь сейчас не на кушетке Фрейда, меня не вводят в транс, посредством гипноза, я не кричу имя Жана Мартена Шарко, не считаю нужным вдаваться в подробности раннего периода своего существования, мы же тут рассматриваем проявления печали, поэтому стоит пропустить неосознанное детство. Но, хотелось бы отметить, что присутствуют моменты, которые гложут до сих пор, отражаясь на моей, отчасти, «меланхоличной» картине мира. Предлагаю перескочить немного вперед и рассмотреть некоторые поступки рефлексивно, с точки зрения Меня Сегодняшнего и Меня Недавнего, который в какой-то промежуток времени осознал совершенное им. Не описывать их с точностью, а лишь затронув определенное влечение к выборочным ощущениям.
Итак, начнем, пожалуй, с непреодолимой тяги к насилию, которая начала проявляться на стадии отрочества (в возрасте, когда оно было совершаемо мной я далеко не осознавал, что делаю, лишь предвкушая очередной всплеск возбуждения, в том числе сексуального). Подобное влечение в принципе не является чем-то из ряда вон, если мы наблюдаем его у совсем несознательных детей, находясь на стадии отрочества, поступок нельзя назвать совсем неосознанным. После полного понимания определенных действий, связанных с этим деструктивным влечением, Недавний Я, долгое время не мог найти причину, скорее не пытался ее искать, каждый раз принимая решение свести все на то, что Ранний Я просто не был здоров, но болен был и Недавний Я, но только, тщательно открещиваясь от этого, постоянно надевал маску «нормальности».