Оня
Шрифт:
– Не "блинкай". Садись лучше есть. В конце концов, тебя там не пытают и не убивают. Привыкнешь.
Спустя две недели Моисеич устроил отвальную. Он нашел себе работу в Москве, и собрался переезжать всем семейством. Будучи человеком прагматичным, он не стал вмешиваться в отношения собственников и пытаться влиять на их решения, а просто предпочел использовать свои наработанные связи для переезда. Моисеич пригласил к себе на шашлык меня, главбухшу, финдира, юриста и главного инженера Анатолича. Мы с Андреем пришли с супругами. Вернее, я пришел без Наташи, которая немного припозднилась - задержали дела на работе. Вот на этой вечеринке
– Добрый вечер. Вы коммерческий директор?
Я кивнул.
– Андрей что-то рассказывал о вас, - пренебрежительно оценивающий взгляд скользнул по мне.
– А вас зовут...?
– пропуская мимо ушей ее хамское обращение спросил я.
– Анастасия Павловна.
– Она специально произнесла это официально, проведя таким образом между нами черту.
– Вам удобно в вечернем платье на шашлыках?
– Меня так задела ее надменность, что захотелось непременно тут же ей ответить. Эта молодая стерва сильно задела мое самолюбие.
– За женой своей лучше следите, ладно?
– Она опять произнесла это так, чтобы мне стало совсем понятно, кому и когда должно быть неудобно.
Демонстративно отвернувшись, она проследовала к мужу, который наливал себе уже третий стакан шотландского виски.
Возле него, напряженно смеясь и часто прикладываясь к бокалу вина, вилась начальница отдела кадров. Ее повизгивающий смех резонировал со вспышками задорного смеха финдира. Главбухша с опустевшим бокалом одиноко сидела в кресле-качалке на обширной веранде и грустно наблюдала за Моисеичем. Только сейчас я догадался, почему она так предана нашей конторе, и в свете этого знания, мне стало совершенно непонятно дальнейшее ее будущее. Моисеич поочередно переворачивал шампуры с сочными кусками баранины. Возле него стоял бокал красного вина, к которому он периодически прикладывался.
Наташа, приехавшая позже меня на полчаса, была перехвачена на входе Надей, женой Моисеича, и почти сразу уведена в дом посмотреть, и примерить кое-что из новой одежды, привезенной вчера из Москвы. Она только успела приветственно помахать нам рукой.
Надя с Наташей давно дружили, еще со школы. Собственно, это жена через Надю пристроила меня в контору, где Моисеич был в свое время финансовым директором. Долгих пять лет он рос до гендира, а я до коммерческого. Когда сменилась предыдущая команда во главе с генеральным, из прежних топов остался только Моисеич. Вступив в должность, он сразу назначил меня коммерческим, а свою заместительшу Ольгу поставил вместо себя финдиром. Еще три года мы жили очень хорошо, пока одному из двух учредителей не захотелось больших денег и большего контроля. Теперь мы пожинали плоды борьбы хозяев. Сначала ушла Ольга, теперь Моисеич. Раскол в нашей компании начал приобретать черты будущего заката.
Я подошел к мангалу.
– С тобой Сергей Владимирович еще не говорил?
– Моисеич взял бокал и допил остатки.
– Плесни, пожалуйста, - он подал мне пустой
– Нет, - несколько озадаченно ответил я, наливая ему вина.
– Зачем он хочет поговорить, ты знаешь?
– Знаю. Он хочет предложить тебе новый проект. Из этого он выходит и начинает такой же, но один, без компаньонов.
– Это было бы здорово для меня. А в качестве кого он хочет меня видеть в проекте?
– Генерального.
– Моисеич отпил вина и поставил бокал рядом с мангалом.
– Я похлопотал за тебя. Думаю, тебе предложение понравится.
От внезапной новости, которая перевернула все планы, мгновенно рассеяла давящие последние несколько недель страхи, меня будто заклинило: я стоял и глупо улыбался, тупо смотря на дымящиеся шашлыки.
– А у вас смех похож, - неожиданно сказал Моисеич, глядя на Андрея.
– Что?
– не понял я. Мои мысли крутились вокруг предстоящего делового предложения и тех перспектив, которые могли последовать из него.
– Вы смеетесь одинаково. И голоса очень похожи.
– Ерунда, мы совершенные антиподы.
– Это да, но тем не менее это не отменяет того факта, что вы очень похожи.
– Задумчиво произнес Моисеич и перевернул несколько шампуров.
– Мне со стороны виднее, поверь. И Ира мне говорила об этом, а теперь я вижу, что она была права. Странно, что я раньше сам этого не заметил. Вот жены у вас действительно абсолютно разные. Наташа совсем не похожа на эту..., - он подумал и с некоторым отвращением произнес, - энергичную воинственную тупость. Андрею повезло жениться на дочке замдиректора нефтеперерабатывающего. Все его достоинства - ее папа. Ты знаешь, что Андрей развелся с первой женой ради этой бабенции, вернее ради того, чтобы заиметь ее отца в качестве тестя?
– Первый раз слышу. Естественно, я знаю, кто его тесть, но как он пришел к этому, сейчас от тебя в первый раз услышал.
– Вот, он бросил первую жену с ребенком, когда познакомился и сошелся с этой мегерой.
– Да, отвратительная штучка, - я тоже налил себе вина и отпил, глядя на веселящуюся троицу.
– Похоже, они совсем не стесняются, - заметил я.
– Что ты, они нас всех считают за обслугу в лучшем случае, а Лена Евгеньевна готова им ноги целовать, лишь бы они ее не уволили. Ей до пенсии еще четыре года. Для нее увольнение вещь страшная, фатальная.
– Да, но нельзя же так пресмыкаться. Я все понимаю, но топтать в себе человеческое достоинство ради места?
– Тебе проще, ты на семь лет ее моложе, умнее, образованнее. У тебя есть товарищ, который помогает, а что есть у нее, кроме кредита на машину и мужа-дежурного электрика? Чего ты умничаешь? Я тебе открою тайну, если бы не Наташа, ты был бы похож на этого Андрея.
В этот момент меня сильно передернуло. Моисеич, человек, которого я уважал, и который уважал меня, в чем я убедился после семи лет работы с ним, в эту самую секунду практически меня оскорбил.
– Вот это сейчас прозвучало обидно, - ответил я, делая большой глоток вина.
– Зато, правда, - он взял бокал и залпом допил. Моисеичу этот разговор тоже был не очень приятен. Он явно тяготился какой-то мыслью и желал ее высказать.
– Никогда бы тебе этого не сказал, но обстоятельства, видишь, складываются таким образом, что я просто должен сказать: тебя "сделала" Наташа.
– Предвосхищая мой вопрос, он тут же продолжил, - в том смысле, что ты не стал бы тем, кем сейчас являешься.