Опадание листьев
Шрифт:
Лиа
1
Всю ночь мне снилась Элизабет. После того, что она сделала, называть ее матерью у меня не поворачивается язык. Я плавала в настолько густом тумане, что он был осязаем. Элизабет находилась с другой его стороны. Он разделял нас, стоял между нами, был своего рода крепостной стеной, которую она не могла преодолеть. Она кричала мне что-то важное, что-то связанное с клубом, но слова причудливым образом искажались туманом, словно она говорила со мной на незнакомом языке. Элизабет умоляла меня отозваться, сказать хоть слово, чтобы она
– А пошла ты! – крикнула я со всей злостью, которая у меня была.
Я посмотрела на часы: 4 утра. На душе было грустно и тоскливо. Душа болела, словно на ней только что повели хирургическую операцию, удалив добрую треть. Конечно, жить без этого можно, но быть полноценным человеком… Инвалид по состоянию души. Я тихонько, чтобы не разбудить Валю с Олегом вышла на кухню, прикрыла дверь. Свет зажигать не хотелось. Я на ощупь достала сигарету, благо, они всегда теперь лежали на холодильнике с тех пор, как Валера на прошлой неделе засунул в холодильник зонт.
– Все началось с папирос (Валера курит папиросы), – пытался он объяснить свой поступок. – Я закупаю их сразу на ползарплаты, чтобы не бегать потом по ларькам, да и так они сухие. У меня оставалась еще упаковка. Я забыл, куда ее сунул. В процессе поиска я заглянул даже в холодильник. Смотрю в холодильник, а сам думаю: Стоп. Чего им там делать? Нашел я папиросы, закурил, а пачку автоматически положил в холодильник.
Мы тогда от души посмеялись, даже выпили по этому поводу, а минут через двадцать Олег, закуривая сигарету, небрежно кинул пачку не куда-нибудь, а в холодильник.
Я курила, глядя на холодный ночной город, и думала о своем сне. Меня не покидало чувство тревоги. Наоборот, чем больше я пыталась осознать скрытый смысл сна, тем больше она нарастала. Весточка от Элизабет, и если принять во внимание ее таланты… Кто-то поставил между нами барьер, закрыл ей глаза, уничтожил мои следы, и теперь этот кто-то толкает меня… Кто? Куда? Зачем?… Передо мной выстраивалась вереница вопросов, ответов на которые у меня не было.
– Чего не спишь?
Я подпрыгнула от неожиданности.
– Фу, блин, напугала, – я не заметила, как на кухню зашла Валя.
– А ты меня не напугала? Встаю попить водички, захожу на кухню, а тут ты в темноте. Чего не спишь?
– Кошмар приснился… Элизабет.
– Это надо перекурить. Дай и мне сигарету, – она внимательно посмотрела на меня.
От ее взгляда у меня мурашки побежали по телу. Это были глаза Элизабет. Я закашлялась.
– Ты чего?
– Дым не туда попал.
– Ладно, пойдем спать. Завтра надо хорошо выглядеть, – Валя затушила едва прикуренную сигарету. – Пошли.
Утром тревога только усилилась. Конечно, глаза Элизабет, скорее всего, мне привиделись, так сказать, по мотивам сна, но что-то общее между Элизабет и Валей все-таки было. Сославшись на головную боль, я отправилась в свою комнату. Через несколько минут ко мне пришла Валя.
– Как ты тут? – спросила она.
– Не очень. Голова болит.
– Таблетку будешь?
– Нет. Скорее всего, начинаются.
– У меня тоже всегда ни к месту. Стоит куда пойти… А уж если в отпуск на море, без них не бывает.
2
Внешне клуб напоминал промышленное здание, цех по производству чугуна или ядерных боеголовок. Именно в таких зданиях в плохих боевиках появляются на свет уроды или мутанты, порожденные воспаленным сознанием военных специалистов. Внутри клуб поражал воображение. Дискозал, оборудованный по последнему слову техники, шикарнейший ресторан, четыре бара и два зала для презентаций, большой и маленький. Все оборудовано и отделано по наивысшему разряду. Это был один из самых дорогих клубов, в которых я когда-либо бывала, а Элизабет была вхожа в самые элитарные заведения по всему Миру. Охрана здесь была не хуже, чем в Белом доме. Наверно, свались на клуб ядерная бомба, его посетители ничего бы не заметили. Внешний фасад, как и то, что клуб находился на городских задворках, были мерами безопасности. Скорее всего, обитатели клуба хотели избежать огласки.
– Ну и как тебе? – спросила меня Валя, когда мы устроились в уютном баре. Олег покинул нас, едва мы определились с баром, и затерялся среди этого великолепия.
– Слов нет. Откуда у тебя деньги на такую роскошь?
– Для нас здесь все бесплатно. Скоро ты сама все узнаешь. Пока никого еще нет, можно и выпить.
– Мы кого-то ждем?
– Я хочу тебя познакомить с девочками.
Валя подозвала официанта.
– Коньяк и вступительный коктейль для дамы.
3
Я медленно тонула в белесом густом тумане, проваливаясь в никуда, как Алиса в Страну Чудес. Но вот туман начал рассеиваться, под ногами появилась относительно твердая почва, и я вынырнула из небытия. Последнее, что я помнила – это немного странный вкус коктейля, который я, кажется, не допила.
Очнулась я в одном из залов для презентаций привязанной к массивному деревянному столбу. Людей было немного. От силы человек пятьдесят. Они нараспев читали какие-то заклинания на непонятном языке. В руках у них были черные свечи, а на шеях медальоны с изображением разбитого на куски равностороннего треугольника. Впереди всех стоял мужчина в длинном черном балахоне, расшитом такими же золотыми треугольниками. По обе стороны от него суетились помощники в балахонах черного цвета. Не переставая читать заклинания, эта троица приблизилась ко мне. Главный протянул руку, и первый помощник достал из складок одежды старинной работы кинжал и почтительно вложил его в руку главному. Тот ловко разрезал на мне платье, после чего вернул кинжал помощнику, который благоговейно принял реликвию. Затем главный взял у второго помощника чернильницу, в которой вместо пера была кисточка. Все замолчали, а главный принялся рисовать на моем теле ритуальные знаки. Меня это ничуть не пугало. Я смотрела на происходящее с интересом, словно ничего страшного не могло произойти.
Так вот о чем предупреждала меня Элизабет, вот истинная причина доброты моих милых хозяев! Меня подобрали на улице, приютили, согрели ради того, чтобы принести в жертву собственным предрассудкам. Конечно, это большая честь и все такое, включая билет в рай, жаль только в один конец. Возможно, они меня даже любили, как любит хороший скотовод своих коров или свиней. По-своему он их любит, заботится, ночами не спит, когда дела идут плохо, и все только ради того, чтобы в нужный момент отправить под нож мясника. Валя должна гордиться собой.