Опалённый. Том 1
Шрифт:
— Так решили организаторы. Остаётся смириться с их решением, — тренер и сам был не в восторге от формата отборочных в этом году. Но не бывает всё совсем плохо. В бочку дёгтя Дмитрий Олегович добавил ложку мёда: — По слухам, на финал приедут посмотреть члены царской семьи. Так что стать финалистом в твоих интересах.
Ободряюще хлопнув по плечу, сенсей вернулся к ученикам. Я же остался наедине со своими мыслями. Похоже, что сама судьба дает мне шанс подняться выше по ранговой лестнице. Служба у дворян безусловно хорошая вещь. Но попасть под крыло кого-то из Романовых… Если предложат, непременно соглашусь. Будет в жизни какая-то определенность
Хорошо, что я в детстве был полон решимости прожить новую жизнь так, чтобы было не стыдно за себя. И сделал к исполнению задуманного важнейший шаг. Пошёл в додзё и не бросил занятия. Хотя был слабым, болезненным ребёнком. Видимо, силы воли хватило, чтобы достигнуть успехов. И память прошлой жизни тоже помогла. Всего можно добиться, если приложить достаточно усилий. Жаль, что в старом мире до меня это элементарная идея дошла слишком поздно.
Радовало и то, что я выбрал именно сёрин-рю. Каратэ «школа Шаолинь», говоря по-русски. Древнее боевое искусство, помимо всего прочего, приобщило меня к японской культуре. До того я знал её только по манге и аниме, что не так уж и много. Времени на них потратил в прошлой жизни караул, но нисколько не жалею. Наверняка лишь из-за тех часов за компьютером мой выбор пал на этот стиль каратэ. А не на фехтование или что-то ещё.
Вот так простой выбор в детстве открывает путь во взрослую жизнь. Сытую, прошу заметить! Но хватит ли мне сил на то, чтобы пройти по этому пути? На этот вопрос ответит только время. И в моих силах, чтобы оно дало утвердительный ответ.
А пока я смотрю, как подрастающее поколение делает свои первые шаги. Как когда-то и я сам. Какие славные воспоминания…
Вечер графа Воробьёва
Воробьёв, по своему обыкновению, сидел у себя в кабинете и чаёвничал. В этот вечер компанию ему составлял Ушаков — распорядитель скорых соревнований в Смоленском зале боевых искусств. Зал этот ещё называли «Смоленский Будокан».
И хотя с окна веяло прохладой Днепра, в кабинете была жаркая обстановка. Ушаков, казалось, выплёвывал слова, словно попавшие с горстью изюма в рот виноградные косточки:
— Это просто уму непостижимо! Кто, вот кто, скажите мне на милость, придумал проводить городские и губернские отборочные подряд в один день? Это возмутительно! — басил Андрей Витальевич, размахивая руками и рискуя пролить чай на дубовый паркет. Кудрявая чёлка, словно чернильная клякса, то и дело спадала ему на глаза. Стараясь сдуть её на положенное место, Ушаков раздражался всё сильнее из-за тщетности своих усилий: — Пётр Павлович, ну умоляю, согласитесь со мной! Не то я решу, что один здесь безумец, которому подобное не по нраву.
Воробьёв сделал ещё один глоток, отставив в сторону мизинец. Несмотря на жеманное поведение своего владельца, палец был грубым, с набитыми об макивару мозолями. Граф был заядлым фанатом межстилевых чемпионатов по каратэ с самого детства. Настолько, что раз даже сам принял участие. Теперь ему приходилось помогать организовывать соревнования. Что оказалось куда менее интересно. Отставив чашечку на блюдце, Воробьёв поправил свою светлую шевелюру и посмотрел в окно на кресты Успенского собора, горевшие в закатном огне. Подбирая слова, граф ответил гостю:
— Видите ли, Андрей Витальевич, решение это приняли в головном офисе.
— Получается, кому-то из Романовых нужны молодые ребята, да ещё и выдерживающие такие нагрузки? — округлились изумрудные глаза распорядителя соревнований.
— Получается. И не только им. Будут ещё гости из Японии. Придётся нам брать остатки улова. Или пропускать целый год, — граф коротко вздохнул. Каждый год происходило одно и то же. Проводятся соревнования. Среди лучших дворяне выбирают одарённых магией и зовут к себе на службу. Конкуренция жесточайшая, но упускать потенциальных гениев никто не хочет. Вопрос не столько силы, сколько престижа. Безусловно, хорошо иметь на службе тех, кто одним махом может превратить танк в груду горящего железа. Но войн в последние годы всё меньше.
— Жаль, что я уже староват для таких вещей, Петр Павлович, — усмехнулся Ушаков. Граф шутку понял и сдержанно улыбнулся. Андрея Витальевича взял на службу к Воробьёвым ещё отец графа почти двадцать лет назад. Когда год назад Пётр Павлович принял наследство своего безвременно ушедшего отца, пришлось наскоро вникать в организацию чемпионатов, проводимых в «Смоленск Будокан». Изо всех ответственных граф в силу своих предпочтений сошёлся именно с Ушаковым. Тем более тот оказался близок дворянину по духу. К сожалению Воробьёва, из-за разницы в положении им обоим приходилось держать дистанцию. Сказывалось это и в общении тет-а-тет.
— Неужто задумал покинуть нас, Андрей Витальевич?
— Как можно, Пётр Павлович? Кусать руку, что кормит! Таких дураков нужно поискать! — граф рассмеялся, но на этот раз не весёлым смехом. Предстояло обсудить очень серьёзный вопрос.
— Некоторые с вами не согласятся. И могут попытаться укусить наших почётных гостей. До, во время или после соревнований.
Ушаков нахмурился, подобравшись в кресле. Опасения графа были небеспричинны, но всё-таки безопасность членов царской семьи — работа их телохранителей. Зачем это обсуждать с ним, а не с управляющим «Смоленск Будокан», было не очень ясно.
— Пётр Павлович, это мне понятно. Но причём здесь я?
— Притом, Андрей Витальевич, что я вам доверяю. Господин Павлов вызывает в последнее время подозрения. Буду вам очень признателен, если вы согласитесь за ним понаблюдать, — Ушакову слова графа не понравились. Управляющего залом боевых искусств он знал большую часть своей жизни. Распорядитель мог бы даже поручиться за него, как за самого себя. И когда уже собирался было возмутиться, осёкся. Пётр Павлович точно не стал бы наводить напраслину на своего подчинённого. Значит, причина была, и очень веская.
— Я вас понял, — кивнул он графу. Тот ответил:
— Раз понял — приступай.
Ушаков отставил опустевшую чашку, оправил костюм и вышел, чеканя шаг. Напоследок обернулся и поклонился.
— До свидания, Пётр Павлович.
— До свидания, Андрей Витальевич, — распорядитель скрылся за дверью в ту же секунду. Воробьёв знал, что его подчиненный так спешил вовсе не потому, что ему не терпелось угодить своему господину. Ушаков был не такого сорта человек. Скорее ему неприятно было выполнять это поручение, и он пытался не выказать своего неудовольствия в присутствии графа. Пётр Павлович не мог его винить — Павлов был распорядителю близким другом. Тем важнее, чтобы именно он присматривал за творящим непонятные графу дела управляющим «Смоленск Будокан».