Опасная фамилия
Шрифт:
– Разве не поймешь? – спросил Вронский, отдавая ей улыбку.
– Совсем не пойму. Я закон знаю, ни в чем против него не иду. А вы взяли и барахлишко мое все перетрусили. Такой стыд, что и глаз девать некуда.
– Так тебе стыдно?
– Как не стыдно, когда меня, честную воровку, не пойми в чем подозревают.
– Вот и расскажи, чтоб стыдно не было.
– О чем же рассказать? – когда было надо, Сонька умела показать свою испуганную и глубоко невинную душу.
Вронский брезгливо оттолкнул чемодан и сел на край стола.
– Где запрещенная литературка, милая? – спросил он. –
Сонька поняла, что дело ее совсем плохо. И спасительные слезы хлынули сами собой. Так что не пришлось притворяться.
37
Слепой, пребывающий в вечной темноте, умеет определять других не только по шагам, но и по неуловимым для зрячих особым движениям воздуха. Бетси учуяла приближение гостей, когда они еще поднимались по лестнице. Она уловила знакомые уверенные шаги Сержа, а рядом с ним ощутила новое, еще не изученное движение. Серж вел новенького. Бетси любила новых людей, которых она собирала, как коллекционер, что накалывает бабочек и вывешивает на стену.
Серж принес с собой запах свежего одеколона, еле уловимый дух леса или чего-то, что мог подцепить на даче, и еще мелкие водовороты воздуха, похожие на белокурые кудряшки ребенка. Он коснулся ее руки привычным расчетливым прикосновением, которое лишь обозначало движение губ к старческой коже. Бетси сжала его пальцы, удержав, и выразила глубокое соболезнование по поводу кончины Алексея Александровича, которого так хорошо знала. Это такая утрата для всего общества и столицы. Она не стеснялась, что слова ее ничего не значат: общество давно забыло старого Каренина, как и он забыл общество. Церемония сожалений была ей необходима и в чем-то приятна. Бетси собиралась жить долго, и каждый уход кого-то из знакомых был еще одним очком в ее пользу.
Пробормотав благодарность, Серж представил того, кто более всего занимал чувства Бетси. Услышав, какой неожиданный гость к ней пожаловал, она поманила его пальчиком, тем самым движением, оставшимся с той поры, когда на зов этого пальчика бежали со всех ног мужчины, и протянула руку. Как только Ванзаров коснулся ее, она уже знала, какой непростой характер вошел в ее орбиту.
– Как мило, – сказала она, поворачивая к нему ухо, чтобы уловить дыхание и токи, исходящие от его тела. – Какой редкий экземпляр.
– Заурядный чиновник полиции, – ответил Ванзаров, бережно освобождая пальцы.
– О нет! – Бетси кокетливо усмехнулась, хотя помнила, что в ее возрасте лучше и не пытаться кокетничать. – Преимущество слепой старухи в том, что я научилась видеть души людей. От вашей души веет… сталью, солнцем и смертью. Да, да, именно так.
– Профессиональный запах, – ответил Ванзаров. – Смерть кормит жизнь.
– Неужели? Я всегда думала, что наоборот.
– Чем бы мы занимались в полиции, если бы в столице время от времени не случались убийства.
– Быстрый ум для юноши важнее, чем красота для девушки, – ответила она.
– А подлинной красоте не страшны ни годы, ни зависть подруг.
Бетси ощутила легкое движение, как если бы ей кланялись.
– Умница, вы далеко пойдете, если вам в этом помогут, – сказала она,
– Вот как? Интересно…
– О, да, я поняла! – Она даже хлопнула в ладоши. – Вот оно что… Я чувствую неукротимую гордость и честолюбие редкого накала. Как жаль, что вы из среднего сословия. Будь вы аристократического происхождения, достигли бы самых высот. Как жаль, что юноша с такими способностями стоит на ступеньку ниже, чем должен был… Впрочем, ничего нет невозможного. Хотите, я стану вашим советником и другом? Хоть я слепа, но умею видеть дальше многих. Нынешние это ценят. Согласны пойти под мое крыло?
– Благодарю, я подумаю.
Серж, о котором, кажется, забыли, заторопился и попросил разрешения удалиться. Бетси его не удерживала. Ее занимал новенький.
– Зачем же вам понадобилась такая старуха, как я, юный гордец? – спросила она, словно предлагая ему невидимый, но понятный обоим поединок, в котором каждый укол доставляет удовольствие обоим, и не было в нем победителя. Условия поединка были понятны и приняты, хоть об этом не было сказано ни звука.
– Я занимаюсь расследованием смерти господина Каренина, – начал Ванзаров. Первый выпад вышел неудачным.
– Это такая трагедия. Уходит целое поколение. Сначала Алексей Александрович, а вот сегодня Константин Левин, тоже, в сущности, славный человек.
– Вы прекрасно осведомлены.
– Хотите спросить: откуда я об этом знаю? – спросила Бетси, перехватывая у него шпагу. – За час до вас прибегал Стива. Он плакал, доложил о смерти Каренина и кончине Левина на охоте. При том нес какую-то ерунду, что якобы он подозревает, кто убийца.
– Случайно не сказал, кто именно?
Это был плохой выпад. Бетси поморщилась.
– Стива пустой человек. Добрый, но пустой. Я бы не дала за него и ломаного гроша. Только такая дура, как Долли, могла пожертвовать ему свою жизнь. Но, кажется, вы и сами о нем такого же мнения.
– Для меня куда важнее понять, что произошло двадцать лет назад с его сестрой, Анной Аркадьевной Карениной.
Бетси обрадовалась, что в ее жизни наконец случилось что-то необычное. Чтобы приготовиться к новым ощущениям, она взяла паузу, оправив складки юбки.
– Что же могло случиться? – спросила она. – Анна покончила счеты с жизнью, потому что у нее кончились силы сопротивляться злу этого мира.
– У меня есть основания полагать, что смерть ее не была самоубийством, – ответил Ванзаров.
– Как странно, что вы об этом говорите… Буквально вчера я вспоминала Анну и тоже об этом подумала. Все так внезапно произошло. Все так необъяснимо… Ее обвинили во всех грехах, но ведь и мужчины, что были вокруг нее, виноваты не меньше. Взять хотя бы моего дражайшего кузена Алексея Вронского. Он добивался ее чуть не год, а когда добился, она ему наскучила. Повез ее в Италию, там жизнь их стала еще хуже. Тогда они поехали в Москву, но и там их не приняли. А когда Анна бросилась под поезд, он ушел на войну, чтобы его там убили, у самого во второй раз духу не хватило стреляться. И что бы вы думали? Вернулся героем, с ранением, Анна была забыта. Он женился вновь. А сам Каренин?