Опасная игра
Шрифт:
— Лучше перестань болтать да придержи шляпу, — неожиданно посоветовал Кид. Он взглядом измерил расстояние, отделявшее их от преследователей. — Слушай меня, партнер. Я сейчас оставлю тебя одного, но только на минуту. Ты меня понял?
Бад ничего не ответил. Но Кид заметил, как мертвенная бледность вдруг залила его лицо.
— У меня и в мыслях нет тебя бросить, — заверил его Малыш. — Это всего лишь на минуту. Вот увидишь, без этого не обойтись. Слишком много в этой своре парней, у которых под седлом свежие лошади! А я — самый настоящий дурак! — вдруг неожиданно воскликнул он с горечью. — Разве можно было брать тебя с собой, когда твоя лошадь
Трейнор опять окинул пытливым взглядом группу всадников, приближавшихся с юга, потом обернулся к тем, которые настигали их с севера. Казалось, ни те ни другие и не думают сдаваться. Только среди ехавших с севера один из всадников безнадежно отстал. Лошадь под ним с каждой минутой спотыкалась все больше, и было ясно, что о нем можно не беспокоиться. Вот она наклонила голову в очередной раз, зашаталась и с хриплым ржанием растянулась на земле, беспомощно мотая головой.
Второй из этой троицы тоже отставал, однако у его коня еще хватало сил не бросать погоню. Только всадник на серебряном скакуне вырвался далеко вперед — так далеко, что начал уже понемногу забирать к югу. Еще немного, и круг сомкнется — они окажутся в ловушке! Конечно, в другое время такая великолепная погоня не вызвала бы у обоих приятелей ничего, кроме откровенного восторга, но сейчас, когда жертвой был он сам, Бад просто не находил в себе сил восхищаться ни замечательным скакуном, ни его всадником. Да и разве возможно это в такую минуту, когда смерть уже накрывает тебя своим черным крылом?!
Ему вдруг судорогой перехватило горло. Трейнор с трудом откашлялся, но нашел в себе силы прохрипеть с какой-то странной яростью в голосе:
— Уходи, Кид! Беги, ты ведь еще сможешь спастись! И не думай обо мне, слышишь?! Дай шпоры своей кобылке, и будь я проклят, парень, если она через минуту не оставит этого серебряного дьявола далеко позади!
Вместо ответа, Малыш молча глянул на него в упор. Глаза их на мгновение встретились, и Бад подумал, что этот взгляд вознаградил его с лихвой за все муки и даже смерть, которая его ждет.
— Держи своего мерина и не давай ему сбавлять шаг, — угрюмо бросил Кид. — Слава Богу, у него и легкие, и ноги в порядке, так что пусть не валяет дурака, а покажет, на что он способен! Не делай резких рывков и следи, чтобы не захрипел. Теперь вперед, парень, и смотри — держись на север! А я постараюсь сделать, что смогу. Только помни, Бад, у меня и в мыслях нет бросить тебя! По крайней мере, пока я жив! — И с этими словами Малыш умчался вперед.
Трейнор, с тоской проводив взглядом приятеля, вдруг с удивлением заметил, что на этот раз Дак Хок несется изо всех сил. Он это видел впервые и сначала даже не поверил своим глазам. Кобыла будто стлалась над землей, летя вперед со скоростью стрелы, выпущенной из лука. Но что самое интересное — было совершенно незаметно, чтобы она прилагала для этого хоть малейшие усилия, во всяком случае, так ему казалось, поскольку как он ни старался, однако так и не смог заметить, чтобы лошадь дергала головой или напрягала свои великолепные мускулы. И тем не менее Дак Хок неуклонно и неудержимо удалялась, с каждым прыжком увеличивая расстояние, отделявшее ее от его собственного запыхавшегося мерина.
А преследователи почти мгновенно разгадали их замысел. Бад услышал сзади крики и, оглянувшись, увидел, как они отчаянно нахлестывают коней. Увидел также, как всадник
Чип Грэхем, если, конечно, это был он, резко осадил коня. Бад вдруг со страхом увидел, как в его руках блеснул металл. Затем звук далекого выстрела глухо прогрохотал в его ушах.
Задерживая дыхание, он вгляделся вперед и с облегчением вздохнул. Кид не упал, даже не покачнулся в седле. Все так же припав к шее кобылы, вихрем летел вперед, лишь чуть-чуть отклонившись в сторону от выбранного им самим направления. Для чего он это сделал? Чтобы сбить преследователей с толку, не дать им возможность сделать меткий выстрел или просто та дорога удобнее?
Бад украдкой бросил взгляд туда, где преследователи, сужая круг, настигали его сразу с двух сторон. Несмотря на их отчаянные усилия, крики и щелканье кнутом, ему показалось, что если расстояние между ними и сократилось, то всего лишь чуть-чуть. Да, конечно, они его догоняли, но очень медленно. И все же, и все же догоняли! Так что если не случится какого-нибудь чуда, его мерину вряд ли удастся избежать западни. И Бад взмолился о чуде. Или о том, чтобы это чудо сотворил Кид.
Что будет, если ему не удастся?
А ведь, казалось, этому парню не впервой творить чудеса!
Дак Хок удалялась с каждой минутой. Расстояние между ними все росло, и наконец свершилось неизбежное.
Чип Грэхем, если, конечно, это был он, вдруг круто развернул своего серебряного жеребца. «Еще бы, — злорадно подумал Бад, — кому это удастся снять выстрелом всадника, когда его собственная лошадь несется галопом!» И как только серебряный конь встал, его хозяин открыл огонь.
Но на этот раз ему ответили. Сердце Трейнора радостно встрепенулось. Револьвер в руке его приятеля оглушительно рявкнул, и грохот выстрела эхом прокатился по долине. Мгновением позже Бад увидел, как Грэхем, слепо вытянув перед собой руки, медленно сполз с седла и тяжело рухнул на землю!
Мертв? Неужели убит?
Бандит распростерся на земле, а Кид, быстро подлетев к нему, схватил за поводья испуганного серебряного коня и, сделав небольшой круг, подъехал к Баду сзади.
Только тогда Трейнор окончательно понял, что произошло, и сердце его затрепетало от радости. Он еще раз посмотрел направо и налево, чтобы убедиться, что преследователи напрягают последние силы, делая отчаянные попытки их догнать, и весело расхохотался. Что ж, пусть стараются!
Бад немного отпустил поводья, давая мерину сбавить скорость, и сделал это с легким сердцем. Секундой позже Кид поравнялся с ним, держа за повод тяжело дышавшего серебряного жеребца.
Конечно, на полном скаку пересесть с одной лошади на другую — это самый настоящий цирковой трюк, но ведь недаром Трейнор, можно сказать, вырос в седле, а игрушками у него в детстве были шпоры, поводья и стремена. Перекинув ногу через седло, он дождался подходящего момента и прыгнул. К несчастью, его левая рука лишь скользнула по мундштуку, и он отчаянно вцепился во влажную от пота гриву жеребца. Но зато держался за нее цепко и мгновением позже уже упивался счастьем, летя вперед на спине такого коня, о котором ему и мечтать не приходилось!