Опасная игра
Шрифт:
— Кажись, ремонтники уже покончили с разгрузкой, — возгласил проводник. — Можно ее устраивать на повозке, только поосторожнее.
И чтобы помешать толпе оккупировать это средство передвижения, он прокричал:
— Эй, сейчас едет мистер Маккриди со своей женой! Как только повозка возвратится, смогут уехать и все остальные.
— Я бы хотела ехать сидя, — заявила Верена сквозь стискивавшие ей рот пальцы Маккриди.
Проводник взглянул сначала на нее, затем на служащую ей ложем дверь от туалета и стал гадать, как он сможет объяснить начальству
— Ладно, — решил он, — ничего страшного не случится, если вы поедете сидя, тем более что с вами рядом супруг. А вы, ребята, за время, пока не будет повозки, успеете поставить дверь на место.
— Благодарю вас, — негромко проговорила она и оттолкнула от лица руку Маккриди.
Затем она поднялась на ноги, поправила складки на своем грязном, измятом платье и начала взбираться на повозку. Но Мак подхватил ее сзади, так что она оказалась у него на руках, и пробормотал:
— Знаете, моя милая, вы, оказывается, куда тяжелее, чем можно предположить, глядя на вас со стороны.
— А вы, как я посмотрю, не страдаете от избытка галантности, — так же тихо ответила она. — Если бы я не относила себя к числу благовоспитанных леди, у меня появился бы сейчас сильный соблазн съездить вам по физиономии — надеюсь, вы понимаете, почему.
— Неужели вы и в самом деле хотите избавиться от моего общества? — прошептал он в ее растрепанные волосы.
— Да хоть сию же секунду, — не колеблясь ответила она, — но сначала отдайте мне десять долларов за платье.
Опустив ее в заднюю часть повозки, он взобрался на переднее сиденье, взял в руки вожжи и, стегнув ими по крупам двух мулов, крикнул:
— Йи-хо-о!
Одно из животных сдвинулось с места и потянуло за собой другое.
— А вы разве знаете, куда ехать? — поинтересовалась за его спиной Верена, приводя себя в порядок.
— Я думаю, если им не мешать, они и сами найдут дорогу домой, — ответил он, откидываясь на жесткую спинку дощатого сиденья. — Кстати, хотелось бы воспользоваться этой удобной возможностью и, пока мы в пути, обсудить с вами ситуацию, в которой мы оказались.
Ухватившись для равновесия за его плечо, она вскарабкалась на сиденье рядом с ним и заявила:
— Мне безразлично, как это выглядит со стороны, но я не собираюсь трястись всю дорогу сзади!
— Так вот, я говорю, было бы неплохо, если бы мы… — начал он было снова, но, увидев, как у нее взметнулись брови под прядями прилипших ко лбу волос, решил слегка ее умилостивить, прежде чем возвращаться к своему предложению: — А вы, знаете ли, совершили просто чертовски храбрый поступок!
— Но не могла же я допустить, чтобы тот мальчишка вас застрелил! — порывисто воскликнула она, но тут же осеклась, понимая, что ее слова могут быть истолкованы им превратно, и добавила совсем другим тоном: — В общем-то, я никого не позволила бы ему убивать. Полагаю, мы теперь с вами квиты, не так ли? Вы избавили меня от моего так называемого «брата», а я не дала вас застрелить. Так что у меня нет оснований быть вам чем-то обязанной.
Взглянув
— По правде говоря, все шишки от нашего знакомства валятся только на меня. Вас, слава Богу, водой пока что не обливали, да и костюм ваш выглядит вполне прилично.
— Я же сказал, что позабочусь о вашем платье — и это были не просто слова. Похоже, здесь негде купить что-нибудь приличное, но как только доберемся до Колумбуса…
— Но вы же не едете до Колумбуса, — напомнила она ему с милой улыбкой. — Вы ведь сходите здесь, насколько я помню.
— Я говорил, что собираюсь здесь выйти, но теперь считаю своим долгом перед вами…
— Благодарю вас, но я согласна ограничиться деньгами.
— Да, я понимаю, и все-таки вам стоило бы меня сначала выслушать. Видите ли, пока что наши попутчики принимают меня за вашего мужа. Но если я вдруг сойду с поезда и отправлюсь прямиком, через прерию, в Остин, а вас оставлю одну, это вызовет подозрения, и вам придется поймать на себе сколько угодно скептических взглядов. Некоторые просто подумают, что я типичный бродяга и проходимец, а потому и бросил вас, но вот другие…
Он сделал многозначительную паузу, давая ей время представить, что могут подумать другие, а затем, кивнув головой, продолжал:
— Так-то вот. Малоприятная перспектива, не правда ли? И как только эти другие ковбои вобьют подобные мысли в свои тупые головы, вам придется очень несладко — кто вас тогда станет от них защищать? А вести они будут себя похуже, чем на той станции в Индианоле, уверяю вас. Нет, насколько я понимаю, мне никуда от вас не деться до самого Колумбуса. Хотя мы могли бы сойти и здесь.
— Ошибаетесь, мистер Маккриди, — это мне никуда не деться от вас, — проговорила она устало. — И вы ведь прекрасно знаете, что мне просто необходимо ехать дальше. Кто бы и как бы на меня ни смотрел и что бы со мной ни делали, я все равно должна попасть в Сан-Анджело.
Воздев глаза к небу, она с тяжелым вздохом добавила:
— Если бы я верила в переселение душ, то мне очень хотелось бы знать, чего я там натворила в своей предыдущей жизни, чтобы заслужить такое.
— Неужели я настолько вам неприятен, что вы не можете выдержать мое общество еще каких-нибудь несколько часов? Если все будет идти нормально, мы распрощаемся с вами в Колумбусе уже сегодня.
— Да, мистер Маккриди, представьте себе — настолько. Ни разу за все свои двадцать два года я не встречала таких навязчивых людей, как вы. Несмотря на мое очевидное нежелание поддерживать с вами знакомство, вы все-таки ухитрились проникнуть в мою жизнь по непостижимой, но, не сомневаюсь, в высшей степени неблаговидной причине. И что бы я ни говорила, что бы ни делала, все оказывается безрезультатным, и конца этому я не вижу. Но вот что самое поразительное, — добавила она озадаченно. — С той самой минуты, как вы впервые остановили на мне свой взгляд, все — я подчеркиваю, абсолютно все в моей жизни — перестало идти нормально.