Опасная помолвка

Лоринг Эмили

Рядом с ней Майлз Форрест изо всех сил пытался уделить ей внимание как почетной гостье, но у Этой Ужасной Женщины были на него другие планы. Она приложила все усилия к тому, чтобы Майлз не мог от нее отвернуться, не показавшись при этом нелюбезным. В какой-то момент он посмотрел на Пейдж и начал:

– Мисс Уилберн, вы не думаете, что – но его перебил несмолкающий трубный голос женщины: – Сколько еще эта штука будет продолжаться, мистер Форрест?

– Какая штука?

– Не ведите себя, как ребенок, – одернула его она, и ее сын взглянул на нее с немой мольбой, которую она проигнорировала.

– Ну,

эта операция «Центр», из-за которой все ваши люди скоро заработаются до смерти.

– Я не могу вам ничего сказать, – ответил Майлз.

– Чепуха. Конечно, можете. Мой сын говорит, что у вас везде свои люди. Мне просто хотелось бы знать, долго еще он будет работать двадцать четыре часа в сутки…

– Мама! – взмолился молодой человек.

– Я не хочу сказать, что мой сын не любит работать. Он… очень предан делу.

– Мама, – повторил он с пунцовым лицом.

Пейдж избегала смотреть в смеющиеся глаза своего соседа.

– Я требую, чтобы мне сказали, – заявила Эта Ужасная Женщина, повысив голос так, чтобы все услышали, – стоит ли это всех усилий. То есть, поможет ли вся эта работа, все деньги и вся информация нашей стране или нашим врагам?

Все ахнули. Потом гости с осуждением посмотрели на молодого инженера.

– По моей настоятельной просьбе мой сын всем со мной делится, – твердо продолжала миссис Мэттьюс – Я знаю, и полагаю, что вы все тоже знаете, что произошла утечка информации. В компании есть предатель. И он, вполне возможно, сейчас сидит за этим столом.

Ванс решительно вмешался:

– Даже если подтвердятся ваши худшие опасения, своими рассуждениями сейчас вы наносите неисправимый вред.

Миссис Мэттьюс, которую, очевидно, никто никогда раньше не критиковал, лишилась дара речи. От этого всем стало легче.

И наконец-то Майлз мог спокойно поговорить с Пейдж. К тому времени уже подали салаты. Пейдж откусила горячий ломтик сыра и блаженно вздохнула.

– Какая прелесть! Я не помню, когда я в последний раз ела такие вкусные вещи. Наверное, я очень потолстею, но это того стоит.

– Мне нравится, когда девушка получает удовольствие от пищи, – заметил Майлз. – У вас такой невозмутимый вид.

Пейдж рассмеялась.

– Не верьте моему виду. На самом деле меня очень обеспокоили все эти разговоры о предателях среди нас, как будто ими могут оказаться люди, которых мы знаем, с которыми дружим и вместе преломляем хлеб.

Майлза это позабавило.

– Почему? Вы считаете, что у них должно быть две головы, зеленая борода или марсианская внешность? Вероятно, они такие же обычные люди, как и мы с вами.

– Только не обычные, – возразила Пейдж. – Обычный человек не предаст свою страну. Я не хочу сказать, что у нас нет своих недостатков. Конечно, есть. Но мы знаем о них, даже пишем о них в газетах и пытаемся с ними бороться. Людям свойственно обращать внимание только на плохое; они никогда не соизмеряют плохое с хорошим. Но объективной картины не получится, если в нее не включить все. Вы не согласны со мной, мистер Форрест?

Он улыбнулся ей.

– Ваши рассуждения очаровательны.

– Для меня все это очень важно. Мне кажется чудовищным злодеянием что-то разрушать ради личной наживы или власти, и я считаю, что обычный человек не может совершить чудовищное злодеяние.

– Короче,

его может совершить только чудовище. – Майлз Форрест, который понял, что разговор становится слишком серьезным, засмеялся, пытаясь разрядить атмосферу за столом.

Пейдж засмеялась в ответ, пока горничная убирала ее тарелку и приносила стеклянные блюдечки для десерта. Подняв глаза, Пейдж увидела, что Ванс опять смотрит на нее. Из-за этого слегка враждебного внимания ее интерес к разговору снова пропал. Даже шоколадный мусс не смог поднять ей настроение.

Вечер, который, видимо, был организован в последний момент, не задался. Для начала, у Форрестов собралась публика разного возраста, от молоденькой невесты Ванса Купера до матери бедного Уилла Мэттьюса. Танцевать было невозможно. Почти никто из гостей не играл в бридж.

Рут Форрест, как могла, выпутывалась из создавшейся ситуации, пытаясь держать инженеров отдельно от остальных и тактично уводя разговор в сторону от тем, касающихся их работы; но создать однородные группы гостей оказалось практически невозможно.

Она поддержала предложение осмотреть террасу, которую еще никто из гостей не видел. В спальне внизу Пейдж позволила горничной накинуть себе на голые плечи жакетку. Она увидела в зеркале лицо девушки, и ей показалось, что она уже где-то встречала ее. Потом она с удивлением поняла, что это было в туалете гостиницы, куда они с Вансом ходили танцевать. В тот вечер девушка, правда, была в вечернем платье, а не в фартучке и наколке. Незнакомка поймала в зеркале ее взгляд и, слегка кивнув ей, улыбнулась. После этого она подошла к другой женщине, чтобы помочь ей одеться.

Гости, по двое и по трое, гуляли по огромной террасе, любовались панорамой Нью-Йорка, рассматривали растения, которые были уже закрыты стеклянными колпаками, и фонтанчик, из которого летом брызнет вода.

Миссис Мэттьюс, которая к тому времени уже обрела дар речи и некое подобие самоуверенности, громко произнесла.

– Должна заметить, что не буду возражать, если мой сын тяжелым трудом добьется права жить в подобном месте. Интересно, сколько стоит эта квартира?

Пытаясь остановить ее, пока она не ляпнула чего-нибудь лишнего, жена одного из инженеров и Ванс очутились около нее одновременно с отчаянными попытками привлечь ее внимание к газону и дорожкам, посыпанным гравием. Остальные гости разбежались от нее в разные стороны. Пейдж завернула за угол террасы, откуда открывался не менее впечатляющий вид на Ист Ривер. Она обменялась восхищенными восклицаниями с несколькими гостями, чьи имена забыла.

Неожиданно пошел легкий дождик, и гости стали уходить в комнаты. Пейдж продолжала обход террасы и теперь шла по третьей стороне. Оттуда ничего не было видно, поскольку почти вплотную к парапету возвышалась стена соседнего дома.

Пейдж вдруг поняла, что осталась в одиночестве, почувствовала капли дождя на волосах и лице и повернула назад. И тогда погас свет.

На секунду она оцепенела от удивления. Потом вытянула руки вперед, пытаясь нащупать стену. Если она пойдет вдоль стены, то, в конце концов, доберется до гостиной. Тут чья-то рука зажала ей рот, и ее потащили к парапету. Пейдж сломала ногти, пытаясь зацепиться за кирпичный бордюр. Она почувствовала, что ее поднимают и…