Опасная связь

Брайант Аннабел

– О да, и это лишь подтверждает мое мнение. Родители женились по любви. Замужество по расчету или иным соображениям – ловушка. Я точно знаю, что это правда.

Она ничего не стала пояснять, а Ланден не подумал расспрашивать. Брак – пустая трата времени, но любовь… тема, по поводу которой у него имеется вполне сложившееся мнение.

– Любовь усложняет жизнь и является предметом ребяческих мечтаний. Жизнь без любви – настоящий подарок.

Амелия охнула. Тонкие брови сошлись на лбу, словно его слова одновременно шокировали и опечалили ее. Но это долго не продлилось. Она подняла подбородок еще выше.

– Так

мы договорились?

Ее прекрасные глаза горели решительностью.

Очевидно, у леди на уме одно желание. Хотя он приветствовал бы любую цель, которая поможет ему ускорить процесс.

Она подступила ближе, почти чересчур близко, и его поразили яркие искры в ее блестящих глазах и легкий аромат жасмина. Это так шло ей! Ее необычайной красоте и упорному характеру. Он почувствовал прилив возбуждения. Она протянула руку, чтобы скрепить соглашение. Вид у нее был столь деловой, что его губы смешливо дернулись. Но его рукопожатие было крепким. Ее пальцы скользнули по его ладони. Отняв руку, она выскочила из комнаты. Он смотрел на ладонь, еще ощущая легкое прикосновение. И неважно, что ее уже не было рядом.

Глава 4

Неужели она продала душу дьяволу? Скарсдейл пользовался репутацией человека бессовестного, а она не только торговалась с ним, но и взяла в союзники, чтобы стремиться к общей цели. Замужеству. Тому, что она сейчас не желала, но будет вынуждена принять. Неужели с ее стороны так плохо желать любви? Герцог никогда ее не поймет. Его мнение о любви поражало.

Прежде, чем он успеет передумать и отречься от их соглашения, Амелия помчалась в свою комнату и пролистала страницы дневника, намереваясь найти список. Отыскав желаемое, она осторожно вырвала страницу из крепко сшитого переплета и поспешила в кабинет Мэтью. Ни один джентльмен не смирился бы с таким возмутительным поведением, даже тот, кто по слухам презирал правила приличия, но она, тем не менее, раздувала пламя надежды, полная решимости воспользоваться представившейся возможностью и добиться цели.

Казалось, ноги несут ее недостаточно быстро, но наконец Амелия вернулась в кабинет и с радостью отметила, что Ланден еще там. Неужели она думала, что он сбежит? Перед ней человек, покинувший город десять лет назад, в разгар возмутительного скандала, и ни разу не оглянувшийся.

– Вы еще здесь, – вырвалось у нее, прежде чем она прикусила язык.

Он наклонил голову.

– Я человек слова.

Глубокий голос только подчеркивал жесткость этого заявления, и Амелия подавила в себе желание уйти. Но в то же время его взгляд вызывал в памяти горячий бренди и перины, набитые гусиным пухом: тайное обещание тепла и чудесных наслаждений. Она могла бы смотреть на него вечно и никогда не уставать от зрелища.

Собравшись с духом, она твердой рукой протянула ему бумагу:

– Вот мой список.

Он взял листок и стал читать.

К концу его темные брови высоко поднялись, но он не рассмеялся. И не сунул листок ей обратно в знак отказа.

– Ваш брат будет недоволен.

– Вряд ли можно предположить, что вы настолько глупы, чтобы сообщить ему.

Нечто напоминавшее ухмылку чуть искривило губы Ландена, который тут же сунул список в правый нагрудный карман.

– И если я сумею выполнить эти три требования… – начал он с очаровательным лукавством.

– Просьбы, – перебила она.

Собственно говоря,

это были именно требования. Но Амелия отказывалась позволить ему взять верх.

– Тогда вы согласитесь на брак?

– Да, – выпалила она, спеша ответить как можно быстрее, чтобы не колебаться, хотя мысок ее ботинка выбивал неровный ритм на деревянном полу.

– Почему?

Разве она может сказать ему правду? Если требования будут выполнены, значит, в браке у нее будет сила, а вместе с силой она обретет свободу.

«Свободу сбежать, если муж окажется невыносимым и моя жизнь станет такой же несчастной, как у Шарлотты».

При этой мысли душу пронзил страх, но она не сдавалась:

– Таковы мои условия. Вы согласны?

Ее отказ прямо ответить на его вопрос и вместо этого задать свой, казалось, не обеспокоил его. Он подошел к шкафчику со спиртным и налил себе немного бренди.

– Где ваша компаньонка? – осведомился он, застав ее врасплох. Амелия подошла к сонетке и, позвав слугу, велела послать за горничной Мари, хотя и сомневалась, что Скарсдейлу стоит видеть ее служанку.

Появилась молчаливая, имевшая привычку широко раскрывать глаза Мари. Ланден оценивающе оглядел девушку, и Амелия неловко переступила с ноги на ногу.

– Она говорит по-английски?

Совершенно непонятно, каким образом он так легко обнаружил ее уловку!

– Я научила ее нескольким основным фразам. Но она, по большей части, обходится улыбкой и кивком.

– И ваш брат одобрил компаньонку, не знающую языка?

– Он позволил мне самой выбрать компаньонку, а сам почти с ней не разговаривал, по крайней мере, недолго, и не на тему, которая требует обсуждения.

– Улыбка и кивок.

Он смотрел на нее несколько долгих секунд, но Амелия не собиралась разрушать чары этого взгляда. Против своей воли она затерялась в его завораживающих глазах, в восхитительном оттенке карего, обрамленного золотом: сплошь жидкое пламя – необычно и неожиданно красиво. Глаза у него такие же глубокие и таинственные, как и он сам.

По неизвестной причине, чем дольше она тонула в шелковистых озерах, тем сильнее пульсировало в ее потаенных, интимных местах.

Услышав протестующий возглас, она взглянула на стоявшую в дверях, сбитую с толку компаньонку и безмятежно ей махнула:

– Можете идти, Мари. Я скоро буду.

* * *

Еще один список в кармане его жилета. Что мать, что дочь!

Он снова взглянул в ту сторону, где стояла готовая убежать Амелия. Черт возьми, она – воплощенная беда, на которую почти нет управы: вся женственная красота на поверхности и чувственный адский огонь внутри. Мужчина может сойти с ума от желания обладать такой женщиной. Ее слова были резкими, тон – язвительным. Но каковы будут на вкус эти сочные пухлые губы, если завладеть ими в глубоком, страстном поцелуе?

Он одним глотком прикончил бренди и с видимой легкостью поставил на буфет пустой бокал.

Было время, когда он хотел того, что олицетворяла Амелия: жену, детей, дом. Но из-за собственных неверных решений теперь обитал на задворках общества и питался крошками того, что бросала ему судьба. Необходимость соблюдать тайну сломала ему жизнь, сожаление омрачило мечты, а пепел надежд лучше оставить развеянным по ветру. Возможно, сознание этого и позволило ему стать сговорчивее и смириться с ее сумасбродным предложением.