Опасная связь
Шрифт:
И я решила оставить его в этом неведении.
Рано или поздно он все узнает.
Но лучше — не от меня.
Дома у Устинова действительно все было вверх дном.
Всхлипывающая Калерия перебирала какие-то тряпки и что-то причитала вполголоса.
— Отошлите куда-нибудь мужа, — шепнула я ей. — У меня к вам разговор есть.
Калерия удивленно взглянула на меня, недоуменно пожала плечами, но все же крикнула Устинову:
— Сергей, сходил бы за хлебом! Только не в нашу булочную,
Устинов покорно собрался, взял авоську, деньги, и вот уже до нашего слуха донесся звук захлопывающейся двери.
Калерия выжидающе посмотрела на меня.
— Давно встречаетесь с Зайцем? — тихо спросила я.
Она охнула, прижала руки к груди и едва не упала на колени передо мной.
— Бес попутал, вот те крест, бес, — шептала она. — Давно хочу бросить его, да все никак не выходит. Сергей — законный муж мой, а Генрих — это так… Шалость…
«Особенно теперь», — подумала я.
— Опасная шалость, — подчеркнула я, кивая на барометр. — Ваша работа?
Калерия зарыдала.
— Да кто ж знал, что все так обернется?! Генрих попросил, я и засунула туда. Велел сберечь. Сказал — очень важный документ. Так и оказалось…
Похоже, Калерия Устинова не понимала всей серьезности ситуации.
Или она настолько хитра, что готова играючи посадить мужа за решетку и остаться единоличной владелицей богатств Раисы Устиновой?
Впрочем, для меня это не имело большого значения.
Но Генрих-то, Генрих!
Вот сволочь!
Я вспомнила счастливую улыбку на губах юноши и струйку крови на его подбородке.
Мог бы сказать про документ!
Так нет же, торговался, как на рынке…
Хотя все это — лишь детали.
Детали интересные, но не первостепенной важности.
В конце концов я не судья этим людям.
…Я шла по начинавшей темнеть улице, едва переставляя ноги.
На душе у меня было на редкость погано.
Что бывает не так уж часто во время заключительного этапа моей работы.
С обоими убийствами все вроде бы прояснилось.
Впрочем, кое-что оставалось за пределами освещенного круга.
Фамилия в черновике документа, лежавшего в папке со сверкающими веточками персика на обложке.
Я присела на лавочку и достала из сумочки сигареты.
Прохожие смотрели на меня, как на падшую женщину.
Очевидно, курение на улице — это очень тяжкий порок, которому предаются только самые бесстыдные женщины.
— Вот уж не ожидала, — кто-то прикоснулся к моему плечу.
Я обернулась.
Передо мной стояла Анна Андреевна Дремлюга.
В каждой ее руке было по два пакета, набитых чем-то съестным.
Я инстинктивно схватилась рукой за желудок, но сумела подавить стон.
— Найдется у вас сигаретка для меня? — присела рядом
Она закурила «Кэмэл» и грустно поведала мне:
— Мой приезд совпал с такими печальными событиями. Сначала Рая, теперь Глеб… И я не думаю, что Калерия с Сергеем будут теперь меня принимать здесь. Хотя… хотя, наверное, придется.
— Это почему же? — удивилась я.
— Знаете, Рая в последнее время часто звонила мне на Украину, — не торопясь, рассказывала мне Анна Андреевна. — На самом деле ее фирма совсем не процветала, скорее — наоборот. И Раю вынудили отказаться от единоличного руководства. Впрочем, наверняка вам это известно.
Я кивнула.
— Но она не хотела терять полный контроль над предприятием, — подняла палец Дремлюга. — Она составила бумагу, где были перечислены новые владельцы «Рамиуса». Там должны стоять фамилии двух ее бывших подчиненных — без них, честно говоря, фирма бы рухнула, останься Раиса у руля, ее фамилия и… и моя.
— Об этом кто-нибудь знает в этом городе?
— Думаю, что нет, голубушка, вы первая. Рая долго не подписывала этот документ. А уж четвертая кандидатура на руководящий пост держалась ею в полной тайне.
Дремлюга выпустила тоненькую струйку дыма и пояснила:
— Они в фирме договорились таким образом, что вместо одного руководителя будет четыре. Раиса и их коммерческий директор, каждый со своей стороны, вписывают еще одного человека. Веретенников сразу вписал фамилию Бережкова. А Раиса медлила. На работе были уверены, что на этом месте окажется ее любимица Валя, и разве что не пылинки с нее сдували. Но Раиса рассудила по-другому.
— Этот документ у вас с собой?
— В том-то и дело, что нет! — сокрушенно отозвалась Дремлюга. — Я и приехала затем, чтобы Раиса мне его вручила. По ее словам, у нее была для этой бумаги какая-то золотая то ли шкатулка, то ли втулка…
— Оболочка! — догадалась я.
— Верно, оболочка, так она и сказала, — подтвердила Дремлюга. — А что, разве…
Но я уже на всех парах неслась по улице, не замечая уворачивающихся с моего пути прохожих.
Я впорхнула в телефонную будку.
Набрав номер Романа Геннадьевича Веретенникова, я спросила запыхавшимся голосом:
— Роман Геннадьевич? Мне нужно срочно уехать домой на один день, наша встреча не состоится, к сожалению…
Я без смущения выслушала недовольное ворчание Веретенникова.
— Я готова отчитаться о проделанной работе хоть сейчас, а завтра с утра снова приступить к своим обязанностям. Значит, так…
И, не дожидаясь согласия Романа Геннадьевича, я стала подробно рассказывать ему обо всем, что мне удалось узнать за этот день.