Опасная связь
Шрифт:
— На хрена тогда пол года ноги передо мной раздвигала? — желваки ходят по лицу туда-сюда, выдавая крайнюю степень напряжения.
— Не знаю, — отчаянно краснея, цежу сквозь зубы.
— Выходит… и с родителями знакомить не собиралась? — прищуривается, прожигая во мне дыру лютым взглядом.
— Конечно не собиралась! Как по-твоему это должно было выглядеть? Мама, папа, знакомьтесь, это — Илья, парень, с которым
Илья ничего мне не ответил. Кивнул, усмехнулся и ушел прочь.
Да, тогда я целенаправленно хотела задеть за живое. Ранить. Обидеть. Разозлить. Отвернуть.
Намеренно бросала жестокие фразы, твердо уверенная в том, что по-любому должна без сожаления оборвать те ниточки, которые нас связывали.
Опиралась на здравый смысл. Так ведь будет правильно, верно? Другого варианта нет…
Но отчего же по итогу так горько? Почему я так сильно тоскую?
Медленно погибаю душой и телом…
Скучаю по тому времени, когда без причины могла отправить идиотский смайл или дурашливое голосовое.
Скучаю по его голосу, жарким поцелуям и уверенным прикосновениям.
Скучаю по той беззаботной, счастливой поре, когда сбегала на свидания.
Скучаю. Просто скучаю. Неимоверно. До слез. До боли в грудной клетке. До зуда в кончиках пальцев!
Столько раз они набивают банальное «прости! А потом поспешно стирают.
Нельзя. Не нужно. Ни к чему. Все же перечеркнула. Сама.
А глупое сердце по-прежнему замирает, когда случайно вижу «печатает».
Да вот только не мне Илья печатает…
Конец, Саш.
Как ты и хотела…
Время идет. В один из вечеров с нами связывается мамина подруга, Регина, которая не сдерживая слез, рассказывает о том, что сотрудники полиции, во главе с подполковником Харитоновым, явились к ней ранним утром и перевернули вверх дном ее маленькую съемную квартиру.
Искали, как я сразу догадалась, те самые украденные бриллианты. А когда ничего не нашли, долго еще потом допрашивали и даже угрожали. Так-то.
Мать от этих новостей приходит в самый настоящий ужас, ведь с Кулецкой она дружит много лет и доверяет как себе.
А вот во мне всплеска удивления папины действия не вызывают. На Регину он давно уже точит зуб, и, естественно, не мог не проверить эту версию.
Я и сама, честно сказать, как-то призадумываюсь по этому поводу, но еще больше офигеваю, когда за два дня до отъезда из Сочи получаю сухое сообщение от Паровозова.
«Цацки твоей матери у водителя».
Папе эту информацию сообщаю сразу же, однако он отвечает лишь два часа спустя.
Одним словом «бред».
Ну неудивительно…
Его
Стоит, наверное, пояснить, что Глеб — сослуживец моего бати. Бывший мент. Нашим водителем он работает вот уже четыре года. Почему ушел из полиции точно не помню. Вроде как жена настояла. Лилия Константиновна.
С ней мы тоже знакомы. Был период, когда она пыталась подружиться с мамой. Правда из этого так ничего и не вышло. Разные у них интересы. Я бы даже сказала диаметрально противоположные…
Вот к примеру, моя мамка: позитивная, яркая, веселая, предпочитает активный образ жизни. Работа, фитнес, курсы, постоянные светские вылазки.
А Лилька? Лилька любит поваляться на диване перед телеком. С утра до вечера пялится в ящик и вяжет, отслеживая сюжетную линию какого-нибудь турецкого сериала. (Теперь, кстати, и мать с регулярной периодичностью вяжет. Научилась на нашу голову. Заколебала уже радовать нас шарфами всех цветов радуги).
Если же говорить о самом Глебе, как о работнике, то нареканий от родителей никогда не возникало.
Меня он бесил своей излишней внимательностью, угрюмостью и балабольством. Ну потому что абсолютно обо всем докладывал отцу. Не то, чтобы они были прям друганами, но Глеб определенно был на хорошем счету.
Ключевое слово был…
Из Шарика [19] мы с матерью добираемся самостоятельно, на такси. Потому что накануне предки крупно поскандалили из-за обыска квартиры Регины.
19
Шарик — аэропорт Шереметьево.
Главу семьи застаем дома. В компании виски и молчаливых аквариумных собеседников.
— Пап, — забираюсь к нему на колени, крепко обнимаю. Целую в щеку.
— Дочка… Загорела, — осматривает с ног до головы и касается пальцами непослушной шевелюры.
Укротить ее после морской воды нереально. Торчат копной во все стороны.
— Зачем ты пьешь, па? — интересуюсь, хмуро глядя на стакан с коричневой жидкостью.
— Для настроения. Немного, — добавляет и типа незаметно косится на мать.
— Не надо, — отодвигаю бутылку подальше.
Эта его слабость нам не по душе. Сколько себя помню, столько они ругаются из-за так называемых регулярных попоек по долгу службы.
— Ты скажи мне, Сашка, почему Брагу подозревать стала? — вдруг спрашивает он.
— То есть как подозревать моих друзей — так за здрасьте! А как твоих… — по новой взрывается мама.
— Не начинай, Жень.
— Так это все-таки он, да? — тут же встреваю, не позволяя конфликту вспыхнуть.
— Он, падла, — сжимает челюсти и тянется за стаканом.