Опасно для жизни
Шрифт:
— Да! — гордо вскинул подбородок Висницкий. — А что? Каким-нибудь указом Президента это запрещено?
— Да бог с вами, — замахал руками Вячеслав. — У Президента тоже в аппарате родственники имеются. Ну да оставим Президента в покое. Вернемся к вашей родственнице. У нее ведь, кажется, и здоровье неважное? Часто отпрашивается с работы. Вот вчера, например…
— Что вы сделали с Тамарой? — звонким голосом спросил Илья.
— Ну вот только этого не надо! Вы ведь не в гестапо, Илья Николаевич!
Илья молча смотрел в окно.
— Вы курите? — спросил его Вячеслав.
— Нет, — надменно ответил Илья. — Я вас хочу предупредить, что я — ответственное лицо. Я вам не старичок какой-нибудь безответный. Я подниму прессу. Это разгул беззакония и безнаказанности…
— Я, с вашего позволения, закурю, — перебил его Вячеслав.
Дверь кабинета отворилась. Погорелов пропустил вперед женщину, зашел следом.
— Тамарочка! — вскричал Висницкий, поднимаясь.
Тамара не смотрела на родственника. Грязнов снова внимательно рассматривал ее. Невысокая, пожалуй, чуть коренастая. Если зачесать назад волосы, закрепить нелепым гребешком, нацепить на нос круглые очки с толстыми линзами — так описывал ее Турецкий, — вместо безупречного костюма, наверняка от кутюрье, нацепить нелепую кофту, длинную юбку, что ж, действительно будет совершенно другой образ. Но все же как спрятать эти глаза — не представляю, думал он. Актриса!
— Ну что, гражданка Субботина, она же Кантурия, будем дальше комедию ломать, актриса вы наша всенародная? — обратился он к даме.
Тамара смерила недобрым взглядом хозяина кабинета.
— Вызывать пожилого человека, волновать его… — процедила она. — Прости, дядя Илико, что не позвонила тебе, — мягко сказала она Висницкому.
— Какая трогательная сцена! — усмехнулся Грязнов. — Просто плакать хочется. Но вы, Тамара Багратионовна, правы. Чтобы опознать вашу обворожительную личность, господин Висницкий не нужен. Там, в соседних кабинетах, — Грязнов ткнул пальцем в стену, — ваши подельники уже сдают вас оптом и в розницу.
Тамара лишь презрительно улыбнулась.
— Ну да, они мало что знают, — ответил за нее Грязнов. — А потому присаживайтесь, Тамара Багратионовна, к нашему столу. Поговорим.
— О чем? — резко спросил Висницкий. — Я еще раз предупреждаю, вы ответите…
— О лаборатории, — как бы не слыша угроз, проронил Грязнов.
— Какой лаборатории? — гневно воскликнул Илья Николаевич. — Да что, в конце концов…
— О подпольной лаборатории по производству триметилфентонила, или «китайского белка», или «полипептида Хуанхэ», как вам больше нравится. Где находится эта лаборатория? — резко спросил Грязнов, глядя на Висницкого.
Висницкий тряхнул головой, пытаясь понять услышанное.
— Я ничего не понимаю, — так и признался Илья.
— Ну, чтобы не затягивать нашу беседу, ознакомьтесь вот с этим.
Грязнов протянул Висницкому лист бумаги. Пока Илья Николаевич доставал из кармана очки, Тамара устремила взгляд на листок. Лицо ее начало розоветь. Она опустила глаза.
— Полипептид Хуанхэ… — начал вслух читать Висницкий, — представляет собой… — далее он только шевелил губами. — Здесь моя подпись? — недоуменно спросил он Грязнова.
— Это вы меня спрашиваете? — в ответ поинтересовался тот. — Насколько я понимаю, подпись именно ваша. Мы сравнивали. Правда, в виде ксерокопии. Факсимиле, так сказать.
— Но я этой бумаги не подписывал… Я вообще о таком веществе впервые слышу…
— Ну да. Не слышал, не видел. Господин Висницкий, а ведь нам придется вас задержать. И поместить в СИЗО. Поскольку под видом этого самого «полипептида» продавался страшной силы наркотик. Прямо в аптеке. И как вы будете сидеть с уголовниками, не представляю…
— Оставьте его в покое, — вдруг сказала Тамара. — Дядя здесь ни при чем.
— Ну да, мой дядя самых честных правил… — съехидничал Грязнов.
Тамрико подняла на него черные глаза, сверкнувшие гневом.
— Я заявляю, заявляю официально и требую, чтобы мое заявление было внесено в протокол. Илья Николаевич ничего не знал об этом документе. Я его сделала сама. На ксероксе. Взяла одно распоряжение с его подписью, наложила сверху нужный мне текст и пропустила через ксерокс. Все. Это элементарно.
— Зачем, Тамара? — изумленно спросил Висницкий.
Тамара не смотрела на него.
— Ну вот у нас и первое признание, — обескураженно прокомментировал Грязнов.
— И последнее, — сверкнув очами, проронила Тамара.
— Девочка моя, а ведь вам светит три года за хранение дури и десять лет за провоз. Не говоря уж о таких мелочах, как фальшивый паспорт.
— Поищите девочек в своей приемной, — прошипела Тамрико, с ненавистью глядя прямо в глаза Грязнова. От этого звериного взгляда у Славы даже пробежали мурашки.
— Я так понял, что вы больше говорить не намерены? По крайней мере, сегодня? — стараясь сохранять спокойствие, спросил он Тамару.
— Попрошу показать мне протокол допроса, — ледяным тоном потребовала она.
— Ну уж вы, пожалуйста, приказов не раздавайте. Здесь я хозяин, — начал заводиться Грязнов.
Предупреждающе кашлянул Погорелов.
— Вячеслав Иванович, вот протокол, — протянул он Грязнову несколько листков.
Пробежав глазами текст, Грязнов передал листки Тамаре. Та очень внимательно их изучила.