Опасно для жизни
Шрифт:
— Я не знаю такой лаборатории, — тихо ответил Висницкий, глядя в глаза Грязнову.
— Вы и о казино своей невестки не знаете?
— О казино знаю. Мне не нравится эта деятельность…
— Это я уже слышал, — прервал его Вячеслав. — В казино найдена крупная партия «китайского белка». Ваша секретарша, она же родственница, подделала, как она утверждает, — не пойму только, зачем ей это надо, — документ, связанный с реализацией того же «китайского белка». Не слишком ли много совпадений на одну семью? И вы продолжаете утверждать, что ничего об этом не знаете?
— Я сказал то, что сказал.
— Вы сказали то,
— Вот, взгляните…
Илья Николаевич снова надел очки, стал рассматривать снимки.
— Я не понимаю… — снова начал он в недоумении.
— Вот ваша Тамара, — Грязнов указал на одну из фотографий, — выходит с Птичьего рынка, где она сбыла с рук партию наркотика. Вот она идет на встречу со своим барыгой. Вы и слова такого, конечно, не знаете? Барыга — это перекупщик. Скажем, краденого. Или наркотиков. Вот она…
Илья Николаевич потерянно рассматривал снимки и с трудом узнавал Тамару то в девочке с косичками, то в пожилой женщине…
— Этого не может быть! — вскричал он. — Если вам известно, что она делала в это время, почему же вы не арестовали ее раньше? Тамара бывшая актриса, она любит всякие розыгрыши, маскарад. А вы этим воспользовались, чтобы устроить эту гнусную провокацию!
— Мы не арестовали ее раньше, — стараясь говорить спокойно, ответил Вячеслав, — потому что раньше не был расшифрован состав этого препарата и ее задержание ничего бы не дало. Ваша Тамара давно известна нам как распространитель этого зелья в Москве. На ней вся московская сеть продажи наркотика. Она занимается этим не менее года, это только по нашим сведениям. Она без конца отпрашивалась с работы, разъезжая в это время по Москве с товаром. За вашей семьей тянется кровавый след. Только за последний месяц — четыре трупа. А вы ничего не знаете?
— Она больна! — невпопад ответил Илья.
Грязнову очень хотелось треснуть по этой шишковатой голове кулаком. Изо всех сил! Он глубоко вздохнул, закурил новую сигарету.
— Какие у вас отношения с братом?
— С моим братом?
— У меня брата нет, — тихо ответил Грязнов.
— Обычные, — пожал плечами Висницкий.
— Чем занимается Сергей Николаевич?
— Сергей Николаевич руководит фармацевтической фирмой, — ответил Висницкий.
— Понятно. А где он взял первоначальный капитал, чтобы организовать фирму? Платить за аренду, выплачивать зарплату сотрудникам. Реклама, рынок сбыта — все это требует средств.
— А откуда берут средства другие предприниматели? Есть более удачливые фармацевты. Господин Брынцалов, например. Почему вы ему эти вопросы не задаете?
Слава задумчиво посмотрел на Висницкого:
— У меня, признаться, зародилось подозрение, что вы просто идиот. Но вы не идиот, вы артист почище вашей Тото.
— Что? — прошептал Висницкий, поднимаясь. — Вы соображаете, что… Я сообщу прессе.
— Оставьте в покое прессу и сядьте! — грозно пророкотал Грязнов. — У нас ведь не допрос, а мужской разговор. И протокола, следовательно, нет. Так вот, слушайте.
Висницкий послушно рухнул на стул. Он чувствовал, что за этим человеком стоит какая-то правда, страшная правда. Но осмыслить, осознать эту правду его мозг категорически отказывался.
— Вот послушайте историю, — продолжал Грязнов. —
Илья Николаевич опять уставился в стол.
— Или вот другая история, — затягиваясь уже, наверное, сто первой сигаретой, продолжил Вячеслав. — Провоз контрабанды в одну из недалеких зарубежных стран. Предметы антиквариата. Груз перевозили по воде, как в боевиках. Перевозчик как в воду канул. Фактически. Утонул. Странно для инспектора рыбнадзора, верно?
— Брат? — одними губами спросил Илья Николаевич. — Почему же… — почти беззвучно продолжал он, — почему же… вы… его не арестовали?
— Потому что он — хлопковая крыса! Знаете такую породу? Должны знать! Он безжалостно обрубает хвосты. На его совести не менее десятка трупов. Оператор обменника из казино — молодая одинокая женщина с трехлетним ребенком. Они не пожалели и ее. Они убили представителя банка, оставив пятилетнего ребенка без отца. Они убили нашего товарища, единственного сына прекрасной женщины, который вообще не успел жениться. А собирался. Заявление уже в загс подал. Посредник, везший в Москву «китайский белок», устроил взрыв в вагоне. Погиб сам и убил двоих человек. Ваш брат страшный человек. Он уже давно связан с наркобизнесом. И его жена тоже. — Грязнов хотел упомянуть Тамару, но каким-то верхним чутьем удержался. — Они — хлопковые крысы. А вот кто вы — глупый кролик или хитрая обезьяна, я так и не могу понять.
Странно, но Илья Николаевич не вскинулся, не вскричал гневных опровержений. Он все ниже и ниже склонялся к столу, словно каждое слово Грязнова гвоздем прибивало его к полированной поверхности.
— Я ничего не знал, — словно себе, а вовсе не Грязнову тихо сказал он.
— Вы ничего не знали… — опять повторил за ним Грязнов, покачивая головой. — Хорошо, может быть, вы знаете этого человека?
Грязнов протянул Висницкому две фотографии. На одной из них высокий светловолосый мужчина усаживал его невестку, Нину Вахтанговну, в автомобиль. На другой он же открывал перед Нино дверь в какое-то заведение, кажется ресторан. Илья Николаевич посмотрел на фотографии и вдруг застыл.
Ему казалось, что он совершенно не помнит мужчину, снятого на ту страшную, ужасную видеопленку вместе с его Надеждой. Были минуты, когда он, одержимый все тем же странным мазохизмом, хотел прокрутить пленку снова и еще раз увидеть и жену, и мужчину. Но пленка была сожжена в дни первого потрясения и отвращения. Илье даже часто снился сон, где прокручивались все эти бесстыдные кадры. Лицо мужчины в этих снах было всегда размыто, неузнаваемо. Но, увидев фотографии, Илья Николаевич мгновенно узнал его, словно никогда и не забывал. Узнал! Был уверен! Это он.