Опасное хобби
Шрифт:
— Я думаю, бывал, иначе…
— Вот это хорошо! — обрадовался Турецкий. — А мы всё головы ломаем… Простите, вы не разрешите мне воспользоваться вашим телефоном?
— Пожалуйста, — ничего не понимая, разрешила Кисота.
— Не подскажете его номер? Чтоб мне не искать.
Алевтина растерялась, и пальцы ее беспомощно забегали по столу — якобы в поисках записной книжки. Но по выражению ее бегающих за стеклами очков глаз Турецкий понял, что номер Бая она знает наизусть. Тогда он спокойно достал свою записную книжку и, открыв ее, снял трубку.
— А-а-лё? — послышался сочный баритон.
— День добрый, Виталий
— Что вы, рад вас слышать, уважаемый Александр Борисович. К слову, имени-отчества своего можете не напоминать, у меня память, как говорится, железная. Чем обязан?
— Да все один у нас повод-то. — Турецкий, глядя на Ки-соту, сделал грустное выражение лица. — О коллекции все той злосчастной. Вы по скромности умолчали, что досконально знаете ее, а получается так, что мы без вас как без рук. Об одолжении хочу просить, от имени нашей самой высокой инстанции: помогите, нужны ваши знания и железная память. Часть коллекции найдена, и, можно сказать, немалая, но вот чего теперь в ней не хватает, один, получается, только вы и можете сказать. Вам же, полагаю, ведомы некоторые тонкости нашей следственной службы— и книжки читаете, и кино смотрите: чтоб что-то найти, надо сперва знать что. Верно? Вот и уповаем мы на вашу доброжелательную помощь. В этой связи прошу вас подъехать в следственную часть Генеральной прокуратуры, если не затруднит, сегодня, часам, скажем, к пяти, а? Запишите адрес и телефон.
Бай ответил, что должен посмотреть список своих неотложных дел, прежде чем давать твердое обещание. Но он просто тянул время, обдумывая неожиданное предложение. Уж не провокация ли?
— Вы можете назначить и свое время, — поспешил предложить Турецкий и, чтобы не дать опомниться, продолжил: — Кстати, прошу передать мою искреннюю благодарность вашему славному помощнику, кажется, Андрюше, да? Вы знаете, отменный механик! Машина теперь летает как ласточка. И давно у вас такое золото?
— Два года, — неохотно промямлил Бай. — Как я переехал сюда окончательно. Кто-то из друзей порекомендовал Бывший «афганец», искал спокойную работу. В коммерческую охрану не хотел, настрелялся уже, говорит. Взял. Не жалею.
Тем временем растерянность у Бая прошла. Он подумал, что, может, оно и к лучшему, и дал свое согласие на встречу Просил лишь передать сердечный привет любезнейшей Алевтине Филимоновне. Как ни вслушивался Турецкий, не мог уловить в тоне Бая и нотки сарказма. А его привет тут же передал дословно.
И заметил, как слегка помрачнело лицо Кисоты.
«Ага, значит, она его все-таки подставила… Он вчера — ее, а она сегодня — его. Значит, они все время на связи».
Больше пока, собственно, говорить было не о чем, и Турецкий, вежливо напомнив Кисоте о непременном визите в прокуратуру, стал откланиваться. Она проводила его до двери, и Турецкий, как истинный джентльмен, проведший приятное время в обществе очаровательной женщины, уже у выхода бережно коснулся губами ее гладкой, чуть бархатистой руки.
Бросив трубку, Бай дал волю чувствам.
— Дура! — орал он, размахивая кулаками. — Кто тебя просил рот свой поганый разевать?! Будь ты проклята, змея подколодная, выдра драная, шлюха базарная!.. — И много еще чего припомнил он, чтобы как
Тот был недалеко и слышал, как бесновался хозяин. Но когда он вошел в кабинет, где бессильно распластался Виталий Александрович, хозяин слабым и несчастным голосом попросил открыть бутылку и принести бокал ледяного боржоми.
Выпив, еще полежал, глядя снизу вверх на стоящего перед ним помощника, и вдруг, ловко пружиня, сел.
— Ты сделал, что я просил? — Он уставился на Андрея немигающим, неприятным взглядом.
— Все как вы сказали.
Бай пожевал губами и слегка покивал, как бы соглашаясь.
— Тогда узнай и скажи мне, где он сегодня был. Это важно, Андрюша.
Помощник вышел, а Бай еще долго сидел на диване, расставив ноги и бессильно свесив тяжелые крупные руки с колен. Подходил к столу и наливал из оставленной бутылки боржоми, пил и снова садился на диван.
Наконец явился Андрей, протянул Баю листок бумаги, на котором его корявым почерком с неожиданными сокращениями был расписан сегодняшний маршрут автомобиля Турецкого.
Бай читал, шевеля губами.
— «Измайловск. Пост ГАИ. 12.30 ч. Склиф. 13.30 ч. Коме. п. 14 ч.». Что, и все? Ты кого послал?
— Артура.
— Пусть едет домой. Ты совершил ошибку, Андрюша… — Бай никогда не позволял себе повышать голос на помощника, что бы ни случилось. — Дело в том, что ты поставил на дурака. А я поставил на умного. И хотя я тоже пока не в выигрыше, но мое положение лучше твоего. Хорошую, говоришь, вчера свечу ему подарил? Ну вот и считай, что зря потерял ее. И пальчики свои ему оставил… А он оказался не дурак, Андрюша, уж и не знаю, кто на этой машине теперь раскатывает. Только был он сегодня, отметь себе, — Бай небрежно сунул помощнику листок с его каракулями, — на шереметьевской таможне, а после в Министерстве культуры. Разыграл он нас, Андрюша… А ты у деда не наследил?
Ну будем надеяться… Сегодня в пять едем к нему в прокуратуру, и ты уж постарайся больше не упускать его, понял? А обратно меня пусть твой Артур повезет.
Помощник прикрыл глаза и молча кивнул — медленно и значительно. Золотой человек, мастер на все руки…
Бай пошел наверх, в спальню, чтобы переодеться к выходу в город. Может, где-нибудь еще развеяться удастся вечерком. Не до полуночи же сидеть в прокуратуре… А хоть бы и до полуночи, что такого? Много теперь в столице мест объявилось, где совсем не грех потратить денежки. У кого есть.
И на Альку эту паршивую тоже злость прошла. Действительно, если этот простачок даже его — его! — вокруг пальца обвел, то что ему эта похотливая стареющая сучонка! А как она из-за Димки-то ощерилась на него! Подумаешь, ну достал мальчонка бабу, так что же теперь — всему миру рушиться? И вспомнил Бай времена, когда он не был еще таким рыхлым, а Алька — такой костлявой. Да-а, как вспомнишь да представишь себе… А что, может, заехать к ней по старой-то памяти? А ну как не даст? Выгонит? Это почему же?.. Какому-нибудь Турецкому, поди, дала бы с радостью, стерва… Но вдруг все это пока лишь его домыслы? Мало ли, моча в голову ударила! Да еще Алька со своей истерикой… И нечего выдумывать: просто поехал в служебной машине, а свою какому-нибудь приятелю отдал по необходимости. Может такое случиться? А он — в панику.