Опасное искушение
Шрифт:
— Привет? — позвала я, гадая, не задерживается ли где-нибудь поблизости тот, кто открыл дверь.
Мой голос эхом разнесся по помещению.
— Привет? — отозвался Брэндо, затем хихикнул, услышав эхо, и повторил. — Черт!
— Привет.
Я обшарила комнату в поисках голоса, затем грубо ахнула, когда наконец увидела ответившего человека.
Он был ужасно испещрен шрамами.
Большую часть его лица и черепа покрывали следы ожогов, оставляя только гладкую, деформированную кожу, окрашенную в различные оттенки от красного до
Я поняла это, потому что он вышел из-за тени скульптуры кентавра у левой лестницы и в знак приветствия протянул мне правую ладонь.
На его губах играла мягкая, застенчивая улыбка, а в глазах без ресниц читалось беспокойство.
Стоящий рядом со мной Брэндо издал невнятный горловой звук.
— Вы в порядке? — спросил он со всей детской непосредственностью.
Мужчина слегка наклонился, чтобы быть поближе к Брэндо.
— Я более чем в порядке, мистер Бельканте. Очень рад с Вами познакомиться.
— Правда? — потрясенно спросил Брэндо. — Но откуда Вы меня знаете?
— А, — улыбнулся мужчина, коснувшись своего деформированного носа. — Ты скоро убедишься, что я знаю все, что происходит в этом доме. Я его хранитель.
— Как Джарвис в «Железном человеке»?
Он засмеялся.
— Может быть. Хотя, ты увидишь, что у меня не так много контроля над здешними резиденциями, — мужчина выпрямился и снова протянул мне руку. — Рад познакомиться с Вами, мисс Бельканте. Я Уолкотт.
— Очень приятно, — пробормотала я в ответ и, пожав его ладонь, отметила шелковистую текстуру ожогов. — Простите Брэндона за грубость, он не хотел обидеть Вас своим вопросом.
— Конечно, — отмахнулся от вопроса Уолкотт. — Искренность детей — хороший наказ взрослым быть более честными.
Далее он обратился к Брэндо, как будто тот был взрослым мужчиной, а не мальчиком. — Десять лет назад я попал в аварию. Моя машина разбилась и загорелась, а я находился внутри. Как видите, это оставило следы.
Брэндо подошел ближе, с любопытством разглядывая Уолкотта.
— Вам и впрямь не повезло.
Испуганный смех.
— Я вел машину пьяным, так что это было не везение, а глупость. Я сам виноват. Мне было двадцать, и в то время я был довольно знаменит.
Я нахмурилась, пытаясь понять, узнаю ли я его лицо, но он поймал мой взгляд и легко рассмеялся над моим смущением.
— Вряд ли я сейчас выгляжу так же, но когда-то был мужской моделью, — признался Уолкотт, и если бы мог покраснеть, то, думаю, покраснел бы. — Тщеславным и красивым.
— Янка всегда говорит, что лучше быть милым, чем красивым, — парировал Брэндо и, протянув руку, похлопал Уолкотта по руке. — Вы кажетесь довольно милым.
Широкая улыбка Уолкотта морщила и обесцвечивала его восковую кожу. Возможно, это было уродливо, но я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ блеснувшей в его темных глазах теплоте.
— Спасибо, мистер Бельканте, — торжественно произнес
Уолкотт повел нас вверх по правой стороне изгибающейся лестницы, указывая на некоторые примечательные картины, висящие почти на каждой свободной стене.
— Имон и Зельда МакТирнан, дедушка и бабушка Тирнана по материнской линии, очень любили искусство, — сказал он, указывая на длинный зал, заставленный витиеватыми рамами. — Здесь есть комнаты, полные лучших его образцов.
— Что? — спросила я, и моя грудь сжалась от волнения. — Они каталогизированы? Некоторые из них очень редкие.
Мои пальцы зависли над золотой рамой картины Пикассо, втиснутой между Францем Марком и гравюрой Энди Уорхола. Пока мы спускались в темный зал чудес, я чувствовала, как мое сердце бешено бьется о ребра.
Сам дом мог быть кошмарным, но это…Это была мечта для девушки, обожающей искусство так, как я.
— Моя сестра любит картины, — сказал Брэндо Уолкотту, глядя вверх, вверх, вверх на высокого мужчину, так что чуть не налетел на мраморный бюст.
Слуга помог ему пройти, взяв его за плечо, но Брэндо не умолкал.
— Она большой фанат искусства.
— А ты — фанат комиксов и фильмов Марвел, — напомнила ему я и, подавшись вперед, сжала его так, что он рассмеялся и завизжал.
— Супергерои намного лучше, чем глупые мертвецы, которые рисовали всякое старье вроде цветов и тому подобного, — запротестовал он, глядя на Уолкотта в ожидании подтверждения.
У меня сжалось все внутри от того, как сильно он жаждал мужского одобрения и влияния.
— Я люблю Халка, — подмигнув, признался Уолкотт.
— Серьезно? Но он большой, уродливый и злой!
— Правда? Наверное, мне нравится, что в нем как бы два человека. Один внутри, а другой для всех остальных.
— Все супергерои такие!
— Но Халк — единственный, кто кажется злым и тупым, но при этом оказывает положительное влияние на мир, — заметил Уолкотт, и я испытала сюрреалистический момент, задавшись вопросом, как моя жизнь пришла к этому: философские дискуссии о супергероях в готических особняках с настоящим слугой.
— Это справедливо, — решил Брэндо. — Янка, давай сегодня перед сном посмотрим «Халка»?
— Конечно, Брэнди-бой.
— Хотите к нам присоединиться? — спросил он Уолкотта.
Мужчина моргнул, застигнутый врасплох, когда мы остановились перед черной дверью с маленькой табличкой, на которой было написано: «Мистер Брэндон Бельканте».
Для меня стало неожиданностью увидеть такое долговечное подтверждение нашего пребывания здесь. Это заставило меня осознать, что какая-то глупая часть меня цеплялась за идею, что это только временно. Но это была не сказка, а реальная жизнь, и не будет никакого прекрасного принца, который спас бы нас от злодея, решившего забрать меня с братом в свой дом с привидениями. По моей спине пробежала дрожь.