Опасное материнство. Семья для сироты
Шрифт:
— Володя!
Эмир, тем временем, откладывает в сторону вилку, и вытирает салфеткой руки.
—Спасибо за угощение, но мне тоже уже пора. Не буду мешать. Лия, проводишь? — вежливо говорит он, и мама тут же поворачивается к нему с лучезарной улыбкой, под аккомпанемент скрипа папиных зубов:
— Эмир, ты не простудишься? Надо было просушить рубашку, а мы вас с Лией отвлекли. Мы сейчас уже уедем, и ты можешь не стесняться...
— Все в порядке. На работе переоденусь.
— Я пойду, провожу. — коротко говорю я, тоже отодвигая тарелку и поднимаясь из-за стола. Когда
— Похоже, твой отец серьезно настроен не допускать нашего с тобой общения наедине. —с усмешкой произносит Эмир, снимая с вешалки такое же промокшее насквозь пальто, которым я прикрывалась на улице. — Что же будет, когда он узнает обо всем...
— Эмир! — шикаю я, покосившись в сторону кухни. — Потише.
— Я не сказал ничего конкретного. Расслабься.
Мы выходим в подъезд. Я спускаюсь по лестнице, и думаю о том, что у отца действительно есть основания для такого поведения, и я даже не могу его в этом винить. Про Эмира он рассказал не самые приятные вещи. И сам Эмир, похоже, не желает как-то пояснять сказанное. Он ничего не отрицал и перед отцом, и сейчас молчит. Любой бы попытался оправдаться, лишь бы выглядеть в глазах другого человека получше.
Дождь на улице уже заканчивается, и только редкие капельки иногда падают с неба. Когда мы приближаемся к машине Эмира, я не выдерживаю:
— Ты не хочешь как-то объясниться?
Он, уже было потянувшийся к ручке, чтобы открыть дверь, оглядывается на меня.
— По поводу чего?
Ха! Он серьезно?
— Эмир, по поводу того, что сказал мне отец. Такое чувство, будто бы он рассказал пару забавных историй из детства, и только. — произношу я. — И ты поэтому такой спокойный.
— Часть ты и так знаешь, остальная часть - правда. — он разворачивается, и, скрестив на груди руки, смотрит на меня. — Поэтому, какие объяснения тебе нужны, Лия?
Мне хочется вздохнуть. Эмир просто мастер прямолинейности.
— Я не думаю, что такой ребенок, каким был ты, без причины избил бы директора и подался в преступники. У моего папы уже профдеформация, поэтому он неспособен ни на сочувствие, ни на эмпатию к тем, кто нарушил закон. — все же, вздыхаю я. — Но я - не мой папа, поэтому могу попытаться понять тебя, и не надо заминать тему... Что? — я запинаюсь ,потому что после этих слов у Эмира появляется улыбка.
— Лучше сочувствуй себе, Лия.
— Что? — у меня приподнимается бровь.
— Даже если у человека есть причина совершить преступление, он все еще может остановить себя. Если же он продолжает это делать снова и снова - ему точно сочувствие и понимание не нужно.
— Эмир... — я чувствую, как у меня дергается веко.
— Что? — он хмыкает. — Ты настолько добрая, Лия, что мне даже не хочется рассказывать, что происходило в том детском доме, чтобы тебя не расстраивать. Доброта - плохая черта характера, но даже с ней можно прожить в этом мире. Правда, не со мной, потому что в таком случае ты будешь часто разочаровываться. Поэтому я хотел держаться от тебя на расстоянии, но вышло
Что за человек? Мне хочется его стукнуть, но я просто прикрываю глаза, возвращая себе спокойствие.
— У тебя совсем нет совести, Эмир. И я даже знаю, что ты сейчас со мной согласишься.
— Немного есть. Я же не хотел разрушать твой уютный привычный мирок.
— Все, езжай, куда ехал. — начинаю злиться я. — И можешь позабыть про наши выдуманные отношения. С таким бессовестным настроем, вроде твоего, мой отец будет охранять меня с пистолетом в руках. Если не хочешь умереть раньше времени - молчи про мою беременность и признайся уже, что ты мой работодатель, и только. Не заставляй моего папу лишний раз тревожиться.
— Конечно. — Эмир прикрывает глаза, подозрительно соглашаясь со мной всем своим видом. — Как скажешь. До завтра, Лия.
И как только я собираюсь отвернуться, чтобы уйти, Эмир неожиданно наклоняется прямо к моему лицу и прикасается легким поцелуем прохладными губами. Я в шоке округляю глаза, глядя на этого наглого, красивого человека напротив. Поцелуй выходит мягким, и бережным. Почти невинным. Будто бы мы оба студенты, и как раз наступила пора нашей первой влюбленности.
— Ты... — вырывается у меня. — Что... делаешь?
Эмир в ответ приоткрывает глаза. В них ни капли стыда или смущения.
— Ты же сказала, что я бессовестный. Соответствую.
Он выпрямляется, а я чувствую ,как краска резко заливает мое лицо. Хотя он едва прикоснулся ко мне, я все равно еще чувствую на губах след его поцелуя и легкое тепло после его дыхания.
— У тебя отлично получается. — я оборачиваюсь на окна дома, и вижу стоящего на балконе отца с мрачным-премрачным, набыченным видом, словно он готов сейчас же сорваться и пойти рвать голыми руками Эмира. Да, черт! — Вот ты гад, Эмир. Проваливай!
Фыркнув, я быстро покидаю двор, направляясь в подъезд.
Спустя минуту я слышу, как машина Эмира заводится и уезжает тоже, оставив меня в полной тишине и одиночестве справляться со странным трепетом в сердце, который я пытаюсь заглушить злостью на выходку этого ужасного человека.
05.07
05.07
— Поехали уже, Володя! — рычит мама с лестничной площадки, пока папа замирает на пороге и нравоучительно поднимает палец, чтобы в очередной раз что-то сказать. У меня уже рефлекторно закатываются глаза после этого жеста.
— Я забыл, кстати, рассказать про мою одноклассницу, которая в девяностые по глупости закрутила роман с одним типом из Питерской ОПГ... — отец резко вздрагивает, не закончив и хватается за затылок, обернувшись. — Лена! Ты там чем меня приложила?
— Запеканкой Лииной. — фыркает мать. — Что у тебя за вечер жутких историй? Давай, потопали уже.
— Как отец, я должен рассказать дочери все, что знаю из своего опыта, чтобы она...
— Володя!!!
— Все, ладно. Лия, по телефону поговорим. — папа зыркает в мою сторону очень строгим взглядом, а я вздыхаю.