Опасное наследство

Соболь Екатерина Николаевна

Только что он хотел, чтобы я сидел при нем, а теперь требует, чтобы я куда-то тащился. Я прищурился. Что-то Бен темнил.

– Пчему сам не можешь?

– Ты, м-м, умеешь говорить с людьми. Этого не отнять. А я пока буду работать над раствором, который мог бы заменить кровь.

– О, тк ты прзнаешь, что хоть в чм-то я лучше тбя?

– Возможно, – нехотя сказал он.

Я торжествующе закряхтел и сам поморщился от этого звука.

– Сдлай чт-то с моим грлом, – прохрипел я. – Как мне убждать, кгда я не могу гворить?

– О да, – кивнул Бен. – Иди сюда, я вколю

тебе раствор прямо в шею, так связки будут лучше увлажняться.

Звучало это весьма неприятно, но я покорно подошел и зажмурился. Бен поколдовал над моей шеей, и я оценил хоть какие-то достоинства своего положения – я вообще ничего не почувствовал. Когда он закончил, я прокашлялся – и почувствовал, что дышать стало легче. Сразу бы так!

– Ты улыбнулся, – с интересом сказал Бен. – Приятно, что ты сохранил эту функцию.

Я фыркнул, поправил воротничок и обычным своим, чистым голосом велел:

– Говори адрес.

Снаружи вовсю сияло солнце. Мне не хотелось выяснять у зеркала, как я выгляжу при таком освещении и всех ли я румяней и белее (белее всех, это точно). Одежда всегда занимала важное место в моей жизни, вот и сейчас я сразу подумал о ней: нужно прихватить пару вещей, чтобы на улице на меня не глазели. Поэтому, выйдя из сарая, я направился не к воротам, а к дому. На этот раз идти было куда легче, чем прошлой ночью, – я уже обвыкся, понял, как ставить ноги, и хотя бы падать перестал.

Под ярким солнцем, солнцем живых, моя решимость взлетела до небес. Если, чтобы вернуть все как было, нужно выцыганить у какого-то Майкла таинственный генератор, я это сделаю. Немедленно. С радостью.

Стараясь держаться как можно дальше от зеркала, я обыскал гардеробную – сначала свою, потом отца, – и выбрал из его вещей плащ с высоким воротом и огромный цилиндр с широкими полями. Все это было устаревшим и вопиюще немодным, будто я нарядился Байроном на маскарад, зато воротник и шляпа скрыли мое лицо, так что наружу торчал только нос.

Карту города мне тоже удалось отыскать, хоть и не с первой попытки. Повезло, что в нашем доме, похоже, ничего не выбрасывали, и любой хлам, однажды найдя себе местечко, оставался там навсегда. Прихватив несколько монеток, я торопливо заковылял к выходу – и остановился посреди лестницы, услышав звук.

На воротах, ведущих в сад, зазвенел колокольчик. Кто мог ко мне прийти? Управляющий? Я бросился к окну.

У ворот стоял граф Ньютаун. Высокий, прекрасно одетый, спина прямая, как палка. Он дергал и дергал за шнур звонка, оглашая сад мелодичным звяканьем. Слуги в таких случаях должны расторопно бежать через сад и отпирать ворота, но бежать было некому, и граф, вместо того чтобы уйти, на пробу толкнул решетку. Ворота распахнулись, и он, удивленно помедлив, зашагал к дому. Видимо, решил, что обитатели оглохли и надо попытаться разбудить их звонком погромче, в дверь.

Я отпрянул от окна, чтобы он не увидел меня снизу. Что ему надо? Вдруг уже пятница, и он решил узнать, приду ли я на бал? Ладно, сейчас позвонит в дверь, ему не откроют, и он уйдет.

Но граф и в дверь звонил так упорно, что я вдруг подумал: а почему бы не открыть? Он ведь не знает,

что со мной произошло, вон как благодушно названивает. Совру, что приболел. Он был так добр ко мне, вдруг снова проявит внимание?

«Не так уж я плохо выгляжу», – твердо сказал я себе. Как очень больной человек, но он ведь пожалел бы больного? Может, он даже скажет: «А знаете, Джон, приходите в любом случае. Я объясню всем, что с вами, и вас немедленно примут, ведь мое слово – закон».

Мне так сильно хотелось на бал, что я снял цилиндр и храбро распахнул дверь, стараясь держаться непринужденно. Граф замер с приоткрытым ртом. Потом краска отлила от его лица, он неловко шагнул назад – и загремел с крыльца на дорожку.

Крыльцо было, по счастью, невысоким, но я все равно охнул и бросился поднимать графа – немолодой все-таки, вдруг сломал себе что-то? Но тот пополз от меня прочь, скользя локтями по земле. Лицо у него было белое, словно он призрака увидел, из чего я сделал неутешительный вывод, что выгляжу все же скорее мертвым, чем больным. Мне стало грустно – друзей у меня больше в целом свете не было, и мысль о том, что Гарольд, ценитель красоты, теперь смотрит на меня как на что-то ужасное, очень задевала.

– Что, – пролепетал граф, – что? Не… Не… – Он захрипел – лоб мокрый, губы прыгают. Похоже, в его возрасте такие потрясения излишни. – Исчезни, – простонал он и зажмурился. Потом открыл глаза и вскрикнул: я, понятное дело, никуда не исчез.

– Не бойтесь. – Я постарался говорить спокойно и даже смог улыбнуться. – Я все объясню.

Но граф не стал дожидаться объяснений. Кое-как поднявшись на ноги, весь в грязи, спотыкающийся, перепуганный до смерти, он кинулся к воротам.

– Я не призрак! – отчаянно крикнул я ему вслед.

Горло таких усилий не выдержало, голос сел, и больше ни звука издать не получилось.

Граф вылетел за ворота и бросился прочь, а я без сил опустился на ступеньку. Надежда попасть на бал испарилась, в горле неприятно саднило, будто я что-то порвал. Может, вернуться к Бену, пусть посмотрит? Нет уж, надо как можно скорее исполнить его поручение. Я нахлобучил на голову цилиндр и встал. Если не смогу вернуть себе нормальный вид, жить мне незачем и голос уже все равно не понадобится.

< image l:href="#"/>

Глава 5

Мерлин в Ирландии

Попытка доехать с комфортом закончилась так же, как в прошлый раз: экипаж охотно притормозил рядом со мной, но лошади мигом почуяли неладное и прибавили скорости, несмотря на кнут и возмущенные крики возницы. В каретном сарае у меня имелся собственный экипаж, но я понятия не имел, где взять лошадей и как заставить их двигаться без помощи кучера. Пришлось смириться с судьбой и идти по нужному адресу пешком. К счастью, судя по карте, идти было недалеко, а утренний Лондон деловито кипел, и никому не было дела до чужих неприятностей.